Двадцать лет, и тридцать лет,
пока тащу я жизни бремя, бл,
Тонко мыслящий поэт,
хотя и выгляжу как куль, —
Каждый день, точнее, ночь,
вперялся я в программу «Время», бл,
А в конце программы той —
прогноз под вечный «Ливерпуль».
Искандер писал давно,
в глухие брежневские годы, бл,
Что никак не мог понять,
попав в столичный институт,
Почему у нас в Москве волнует всех
прогноз погоды, бл, —
Что ты можешь сделать тут? Вдобавок там
ужасно врут.
Погода, погода, погода —
Отрада нашего народа:
Природа,
А он ни в чем не виноват.
Был и русский перевод,
утеха местных попугаев,
Искажавших чуждый текст
без тени ложного стыда:
Помню тот застойный год,
когда грозился Магомаев:
«Я прощу, а вот река
простить не сможет никогда!»
Ах, природе все равно:
ни бе, ни ме, ни кукареку.
Изменить сезонный фон
слабо и прозе, и стиху.
Не откликнется река,
хоть плюй, хоть какай в эту реку,
И погода будет та, какую скажут наверху.
Погода, погода, погода!
Какая может быть свобода?
У года
Одни и те же времена.
«Время» ринулось назад,
на время зрителя покинув,
Стал пестрее звукоряд
за счет парламента и пуль,
Титры сделались бедней —
из них исчезли Минск и Киев,
Ашхабад и Кишинев, но не сменился
«Ливерпуль».
Календарь привычен всем,
хотя в семье не без урода, бл,
Все сидят, глядят в экран, зато никто
не одинок.
Власть, и пасть, и вся матчасть —
все это данность, как погода, бл,
За нее голосовать способен только идиот.
Погода, погода, погода,
Всегда без выхода и входа:
Колода
Любой дороги поперек.
Я гляжу на это все с подобьем
хмурого азарта:
Будь хоть вторник, хоть четверг,
а правит все-таки среда.
Не затем ее смотрел, чтоб точно знать
прогноз на завтра,
А затем, чтоб точно знать,
что завтра будет как всегда.
Что брюзжать, кого когтить,
что проку сыпать соль на рану?
За бортом моей норы
свистит беззвездное ничто.
