– Прошу вас следить за тоном.
– И что ты со мной сделаешь?
Льюэл спрыгнул в оркестровую яму.
– Мне от вас ничего не нужно! – завопил он.
Ирен Риккер со сцены крикнула им обоим:
– Да ради бога, вы что, с ума посходили?
И тогда Льюэл ему врезал одним коротким, но мощным ударом. Билл отлетел на ряд сидений и провалился через одно из них, расколов его и застряв между креслами. На мгновение все оцепенели, а потом кто-то держал Льюэла, автор с побелевшим лицом пытался помочь Биллу подняться, и режиссер-постановщик, чуть не плача, приговаривал:
– Может, мне его прибить, шеф? Или расквасить его жирную рожу?
Льюэл стоял, пытаясь отдышаться, а Ирен выглядела очень напуганной.
– Вы там, все назад! – крикнул Билл, прикладывая к лицу носовой платок и опираясь на руку автора, – все, слышите, все вернулись на места. Сцену еще раз и без болтовни. Иди обратно, Льюэл.
И не успев этого понять, все вернулись на сцену, Ирен схватила Льюэла за руку и быстро что-то еще зашептала. Кто-то включил огни в зале на полную мощь и теперь лихорадочно пытался приглушить освещение. Когда Эмми вышла во время своей сцены, она увидела, бросив быстрый взгляд, что Билл сидит с лицом, закрытым окровавленным платком. Она возненавидела Льюэла и боялась, что сегодня все закончится и им придется возвращаться в Нью-Йорк. Но Билл не позволил собственной глупости испортить шоу, поскольку понимал, что дальнейшие угрозы Льюэла покинуть шоу нанесут урон его профессиональной репутации. Акт закончился, и следующий начался без перерыва. Когда все завершилось, Билл тут же ушел.
Следующим вечером во время представления он сидел на стуле за кулисами, откуда можно было видеть всех входящих и выходящих. На опухшем лице расцветали огромные синяки, но он, казалось, не замечал этого. Комментариев не было. Один раз он ненадолго вышел в зал, а когда вернулся, прошел слух, что двое дельцов из крупных агентств Нью-Йорка присматриваются к сделке. Он сделал хит, они все его сделали.
При виде человека, сделавшего для всех так много, в Эмми поднялась волна благодарности. Она подошла и поблагодарила его.
– Да, рыжая, я знаю, как правильно выбрать, – сказал он угрюмо.
– Спасибо, что выбрали меня.
И внезапно Эмми не смогла сдержать порыв.
– У вас все лицо разбито, – воскликнула она. – Я считаю, вы поступили очень храбро вчера вечером, не дав всему развалиться на части.
Он пристально посмотрел на нее, а затем попытался безуспешно изобразить подобие иронической улыбки на разбитом лице.
