Я проснулась в абсолютной темноте, захлебываясь плачем, икая и испытывая полную безнадежность. На секунду мне показалось, что Лори нет рядом, что он ускользнул ночью, но затем я увидела, что он здесь, мирно спит на своей стороне кровати, чуть приоткрыв рот. Я не стала его беспокоить.
Единственное, что я могла сделать, – это выбраться на воздух. Я взяла свой велосипед и уехала в темноту.
Мне сразу полегчало. Есть что-то бодрящее в том, чтобы оказаться на улице сухим зимним утром со включенными фарами велосипеда (у меня их две спереди и две сзади, так я отдаю дань безопасности), надвинув на длинные волосы шлем, натянув на меховую куртку громадный светоотражающий жилет. Едва лишь мои ступни заскрипели по замерзшей траве, как в моей душе что-то зажглось. Я была просто крохотной частью огромной Вселенной, и ничто не имело значения. Абсолютно все в этом мире преходяще, и настанет день, когда все мы уйдем без следа. Это была чрезвычайно утешительная мысль.
Я извлекла свой велосипед из укрытия. Обычно я оставляю его, если не забываю, спрятанным в живой изгороди. Так приятно, что мелкие велосипедные шумы – шорохи и скрипы трогающегося с места велосипеда, хруст каменистой дорожки под шинами – сейчас были самыми громкими звуками в этом крохотном уголке космоса.
Я знала, что уже седьмой час, но было больше похоже на два часа ночи. Когда я тронулась по переулку, где-то кричали совы и невидимые ночные существа разбегались в подлесок при моем приближении. Раздался звук случайной проехавшей вдали машины, и мне понравилась мысль о том, что водитель так и не узнает о присутствии поблизости женщины на велосипеде, которая прислушивается ко всему вокруг.
Я ехала в направлении главной дороги, понимая, что когда-нибудь мне придется прекратить убегать. Наши отношения с Лори складывались не так, как надо, и я знала, что будь я храбрее, то приняла бы хоть какие-то меры. Когда-нибудь он уйдет. Ему придется это сделать. Мне было бы лучше взять инициативу в свои руки и ускорить процесс, чем продолжать влачить такое существование.
Порой я почти полностью теряла самообладание. Я чувствовала, что нахожусь на грани, едва удерживаясь от того, чтобы не завизжать, не выругаться, не потребовать, чтобы он выметался из моей постели и из моей головы. Когда он уехал перед Рождеством, я ощутила облегчение. Даже приняла в доме знакомую, как нормальный человек, хотя и запаниковала, когда она настойчиво попросилась приехать ко мне, вместо того чтобы встретиться в городе или на пляже. В результате у меня получилось самое приятное общение с человеком из реального мира за многие годы.
