Отсутствие сопоставимых статистических данных по Западной Украине не позволяет с достаточной степенью надежности сопоставлять ее с ситуацией в Беларуси. Во многом она была схожей, хотя удельный вес польского населения был значительно выше. На протяжении всего XIX в. украинцы составляли 65 % населения региона, поляки — 20 %, евреи — 10 %. Такую картину представляет Я. Грицак со ссылкой на украинских и американских исследователей [38, с. 22]. Так же как и белорусы, украинцы в основном были сельскими жителями и крестьянами. При этом успехи национального движения объясняются наличием униатской церкви, предохранявшей украинцев от ассимиляции и обеспечивавшей хотя бы минимальные условия для социальной мобильности. В этой связи уместно еще раз остановиться на утверждении Р. Радзика о том, что именно ликвидация униатства в Беларуси фатальным образом затормозила развитие национальной консолидации. На наш взгляд, дело не только в самом униатстве, в том месте, которое оно занимало в системе социальных и политических отношений в Галиции и Австрийской империи в целом. Речь идет, в том числе, о политике Марии-Терезии по отношению к униатам, включая уравнение их прав с католиками, развитие униатского образования. К этому необходимо добавить и тот факт, что благодаря реформам Иосифа II крестьяне стали лично независимыми от помещиков. А личная свобода крестьянства является одним из необходимых факторов развития национального движения. Именно этим следует объяснить то, что сохранение униатской церкви в Правобережной Украине в первой половине XIX в. не дало сколько-нибудь сопоставимых с Галицией результатов. Более того, этот регион в национальном отношении вообще оставался пассивным.
В целом же важнейшей причиной, тормозившей развитие украинского национального движения, стала модернизационная отсталость — исключительно низкий уровень охвата населения системой образования. По данным за 1856 г. доля учащихся в структуре населения в Волынской губернии составляла 0,23 %, в Подольской — 0,25 %, Полтавской — 0,44 %, Киевской — 0,5 %, Черниговской — 0,54 %, Екатеринославской — 0,92 %, в то время как в Лифляндской губернии — 4,62 % [151].
Развитие национального движения не оказало и не могло оказать существенного воздействия на состояние этнического самосознания не только на массовом уровне, но даже и на уровне относительно образованной части общества — священников. Материалы «Приходских списков» по Правобережью зафиксировали едва ли не полный набор этнонимов «Повести временных лет», в том числе полян (108 504 чел.), бужан (75 377 чел.), дулебов (12 904 чел.), древлян (196 900 чел.), хорват (17 228 чел.), тиверцев и угличей (8398 чел.). Не менее парадоксально и то, что численность поляков (466 685 чел.) превысила численность католиков (443 991 чел.). При этом к полякам было причислено 38 546 православных [88].
