Возможно, предательство началось раньше, возможно, уже тогда, когда он внезапно ощутил усталость во время лекции в Ленинской академии, куда Союз молодежи послал Грегора за его организаторские успехи в Берлине. Было бы лучше, если бы меня никогда не посылали в страну, в которой мы победили, подумал Грегор. Когда победа достигнута, появляется время заинтересоваться чем-то другим, кроме борьбы. Хотя они и внушали ему, что в их стране борьба продолжается, но борьба после победы — это нечто совсем иное, чем борьба до победы. В тот вечер в Тарасовке Грегор понял, что ненавидит победы.
Что же он привез с собой из Москвы? Ничего, кроме имени. В Ленинскую академию вступали, как в монастырь: следовало отказаться от собственного имени и выбрать себе новое. Он стал зваться Григорий. Пока он в Москве изучал технику победы, в Берлине победили эти.
Его отправили через Вену назад, с фальшивым паспортом, выписанным на имя Грегор. Он познакомился с третьей формой борьбы: борьбой после поражения. Порой, отдыхая от борьбы, он вспоминал золотой щит Тарасовки. Товарищи из Центрального комитета были им недовольны. Они считали, что он стал вялым и безынициативным.
ЮНГА
Он открыл штуцер топливного бака и стал заливать горючее, густое и желтое, оно вливалось в бак, и юнга думал: люблю запах дизельного топлива. Он стоял согнувшись в низеньком помещении, где находился мотор; он знал: топлива хватило бы, чтобы добраться до Копенгагена или Мальмё. Но Кнудсену и в голову не придет совершить маленькую экскурсию, да и никому из рыбаков такая идея не пришла бы в голову, только отца не устраивало вечно торчать у самого берега и ловить рыбешку. Может, отец и был выпивоха, но у него, по крайней мере, были идеи, и наверняка именно за это они его терпеть не могли. Думаю, что даже мать не очень-то его жаловала. Как только о нем заходит речь, она начинает брюзжать. Он вылил последние капли из канистры и, прежде чем завинтить штуцер, насухо вытер его тряпкой. Если бы Кнудсен знал, как здорово я разбираюсь в морских картах, подумал он; я держу в голове весь участок моря между Рериком и Фемарном и Фальстером и восточнее — до самого Дарса и далее до Мена. Я бы играючи провел катер по Балтийскому морю. Но куда? Эх, подумал он, да хоть куда-нибудь.
ХЕЛАНДЕР — КНУДСЕН
Увидев пустую пристань, пастор Хеландер сначала испугался. Но потом он разглядел катер и на нем Кнудсена. Какая удача! К тому же было гораздо лучше поговорить с Кнудсеном на улице, чем идти к нему домой. В Рерике все узнали бы, что пастор Хеландер заходил в дом Кнудсена. А, увидев его у причала, обменяться парой слов в порядке вещей.
