Он сразу заметил, что Кнудсен тихонько посматриваете его сторону уголками глаз. Хеландер приближался очень медленно, опираясь на палку; сегодня он хромал сильнее, чем обычно. Набережная была довольно широкая, вымощенная крупным булыжником. По ней вдоль низеньких красных домиков прогрохотал грузовик; только «Герб Висмара» был выкрашен белой краской; с зелеными рамами и блестящей, как золото, медной ручкой на двери он выглядел превосходно.
Хеландер наконец доплелся до причальной стенки, где была привязана «Паулина». Через снасти маленького катера пастор мог видеть море, уходящее в безбрежную даль, справа от маяка и Лоцманского острова, который отсюда казался совсем маленьким. Кнудсен сидел возле руля и чистил лампы, держа в зубах потухшую трубку. Снизу, из помещения, где находился двигатель, доносилась какая-то возня, должно быть, это был юнга.
— Отправьте мальчика, Кнудсен! — сказал пастор. — Мне надо с вами поговорить.
Ничего себе, подумал Кнудсен. Наш пастор не любит ходить вокруг да около. Поп несчастный. Поп, который любит выкладывать все начистоту.
— Сначала юнга закончит свою работу, — сказал он, — нужно залить горючее.
— Почему вы не ушли в море с остальными? — спросил пастор, пока они ждали юнгу.
— Желчный пузырь, — ответил Кнудсен, — приступ у меня был.
Хеландер видел, что Кнудсен лжет. Кнудсен был также здоров, как всегда.
— Ах, желчный пузырь, вот оно что, — сказал он. — Вас что-то разозлило или поели жирного?
Кнудсен посмотрел на него.
— Разозлило, — ответил он.
Пастор кивнул. Из маленькой верфи на востоке гавани доносился резкий звук пневматического молота. Потом зазвучали голоса всех церковных колоколов города. Два удара. Половина четвертого.
Кнудсен вспомнил, что последний раз беседовал с пастором четыре года назад, когда эти пришли к власти. Они случайно встретились на улице. Пастор остановился и заговорил с ним.
— Красная собака, — сказал он, — теперь они возьмут вас за горло!
И засмеялся. Тогда еще многие смеялись, когда речь заходила об этих. Только Кнудсен уже больше не смеялся. Он посмотрел на пастора и сказал:
— Так ведь и ваша нога, простреленная под Верденом, больше никого не интересует, плевали они на вашу ногу!
Пастор мгновенно перестал смеяться. И прежде чем уйти, тогда, четыре года назад, он сказал:
— Если вам понадобится моя помощь, Кнудсен, вам мой адрес известен.
А теперь выходило, подумал Кнудсен, что это пастору нужна моя помощь. Через какое-то время на палубу вернулся юнга с пустой канистрой в руке. Он робко посмотрел на пастора, у которого проходил конфирмацию, и поздоровался.
