Кэссиди же чувствовала, что ее сдержанность вот-вот растает, точно снег на жарком солнце. Дыхание Гэвина щекотало ей щеку. На таком близком расстоянии можно было рассмотреть крохотные морщинки в уголках его глаз.
– Ты вторгаешься в мое личное пространство, – заметила Кэсс.
На миг ей показалось, что он вот-вот ее поцелует. Дыхание участилось, соски напряглись. В первый раз за все время Кэссиди поняла, что то временное помешательство в Вегасе не было случайностью и шуткой судьбы. Гэвин хотел ее так же, как и она.
Он отстранился.
– Прости.
Кэссиди так хотелось, чтобы он овладел ею прямо тут же, на ковре – гормоны сыграли с ней злую шутку, потому что сейчас она хотела Гэвина каждый клеточкой тела. Она была готова броситься на него и позволить инстинктам взять верх.
Но мешала гордость. Гэвин должен начать ей доверять.
Мысли Кэсс путались, и настроение – менялось.
– Я постараюсь не попадаться тебе на глаза, – сказала она.
Еще не хватало, чтобы он боролся с сексуальной жаждой и сожалел о ее постоянном присутствии!
Гэвин сложил руки на груди.
– Думаю, это мало поможет в сложившейся ситуации. – Он нахмурился. – А что, если я скажу тебе, что я верю насчет ребенка?
– Это все правда, я ничего не выдумала, – ответила Кэссиди, делая вид, что не поняла истинного смысла этих слов.
– Ты же знаешь, что я имею в виду. Это не шутки, Кэсс.
Она резко вдохнула.
– Поверь мне, я знаю, мне тоже не до шуток, я напугана до полусмерти.
Его лицо напряглось.
– Да?
Кэссиди не хотелось провоцировать его жалость.
– Это не совсем то, что я хотела… что я планировала. Мне сейчас кажется, что вся моя жизнь полетела под откос. Я ничего не знаю о детях!
– Думаю, это все придет со временем, проснется материнский инстинкт.
– Это всего лишь миф, подогреваемый слюнявыми рекламными роликами и розовыми открытками. Дети только и знают, что писаться и кричать, их невозможно понять, и судя по моему опыту, их цель существования – довести взрослых до удара.
– Может быть, тебе отдать ребенка на усыновление? – спросил Гэвин невозмутимо.
Невозможно было увидеть, к какому варианту склоняется он сам, но, стоило ему произнести эти слова – и она поняла, что это для нее совершенно не вариант.
– Нет. Он или она, кто бы это ни был, мой малыш, моя кровь. Как бы все ни обернулось, я буду стараться изо всех сил стать лучшей матерью для этого ребенка.
Выражение его лица смягчилось, и во взгляде появилось восхищение.
– Я помогу тебе – как только сумею… даже если выяснится, что он не мой.
