, со своей крошечной пристанью. Нора доплыла до ступенек, сходивших к воде, и вылезла из воды, сияя загорелыми бедрами, плечами, животом, спиной. Клаус за ней следовал и, взойдя на ступеньку и оказавшись рядом, вдруг потерял равновесие и упал бы, если б не схватился за Нору. Она его поддержала. Мужчина совсем потерялся и обнял ее, но тут вышло иначе: женщина его оттолкнула, и сильно, он же не отпускал, и они вместе упали в воду. Нора боролась молча, но упорно, он держал поперек ее тело, забыв обо всем и о приличиях тоже, наслаждаясь упругостью сопротивления, и лишь когда голова его оказалась в воде, а Нора уперлась в нее руками, не давая высунуться и вздохнуть, Клаус разжал руки и ее отпустил, и нырнул, чтобы освободиться.
Нора стояла на пристани, смеясь, представляя случившееся шуткой, однако когда Клаус выбрался из воды и приблизился, она издала крик, какой слышен подчас в схватке японской борьбы, и, подпрыгнув, приняла позу обороны. Ноздри женщины раздувались, зеленые очи сверкали молниями. Клаус остановился, восхищенный, притягиваемый, ошеломленный.
— Тебе хочется тела, а не меня! — крикнула Нора, наступая. Теперь он отскочил.
Они вернулись по берегу, пешком через парк. Нора шла в отдалении, соблюдая дистанцию, и Доротея, заметив это и мысленно измерив, предположила какой-то жест сближения со стороны Клауса.
Чувствуя особенное внимание сестры, Нора притворно дрожала и делала «брр» губами, показывая, как ей холодно и что ее нужно бы пожалеть. Клаус исподтишка любовался ее быстрыми жестами, современной пропорцией узких плеч и тонкой талией, плавно расширявшейся в безупречный овал бедер. «Это кувшин, божественный кувшин наслаждения!» — сказал он себе. Завернувшись в полотенце, она прошла мимо него совсем близко и скрылась в комнате.
— Ах, Нора, она всегда была самостоятельна в поступках! И первая! Никто не успевал за нею, — сказала Доротея. — Даже мальчики.
Колокол позвал их к окну: на озере белел одинокий парус Штеттера, и вскоре его кораблик заскрипел дном о прибрежные камни дна. Капитан легко соскочил на берег. К его костюму добавилась красная косынка на шее, какие носили моряки в девятнадцатом веке, и огромная в левом ухе серьга.
— Вы не одни! — воскликнул он, удивленный. — С каждым разом вас все больше!
— Вы в самом деле моряк? — спросила Нора, протягивая руку, не ожидая, чтобы кто-нибудь ее представлял.
— Мадемуазель, я капитан этого судна, — важно сказал Лео. Все повернулись посмотреть. — Позвольте представить:
