– Я сейчас кому-то посмеюсь! – быстро поставив на плоскую голову кухонной табуретки маленький стульчик, я залезла на образовавшуюся пирамиду, намереваясь грозно просунуться в образовавшуюся дыру. Та оказалась слишком узкой. В неё пролезла только рука, и то не моя. Появившаяся из дыры мужская лапа нелепо пошарила по воздуху, после чего нащупала моё горло и тут же поддалась природному хватательному рефлексу. Я в ужасе прохрипела что-то матерное. Тёма осознал происходящее и быстро разжал ладонь. Первый раз в жизни я была рада, что в этой квартире низкие потолки. Когда ножка маленького стульчика приземлилась в миллиметре от моего виска, я на всякий случай мысленно сообщила, что всё поняла, и богохульствовать впредь не собираюсь. Кажется, мне поверили. Кусок Тёминой конопатой физиономии осторожно приблизился к дыре.
– Хэлло! А дядя Жорик дома? – растягивая губы в нелепой улыбке, поинтересовался сосед.
– Ты продырявил потолок, дабы задать мне этот вопрос? – не поднимаясь, потому что из горизонтального положения удобнее было созерцать дыру, поинтересовалась я, – Общепринятые квартирные отверстия тебя уже не устраивают?
– Сорри, – Тёма совсем не выглядел виноватым, – Большой привет от советских строителей. Ладно, заводской брак – дыра в перекрытии. Это я понимаю. Но зачем же её, типа, таким дрянным раствором заделывать? Пару раз всего с силой по полу стукнул, и вот результат…
– Во первых не пару раз, а значительно больше… Во-вторых, ты мне на строителей это все не спихивай… Отвечать все равно тебе придется!
– Нет в мире справедливости, – вздохнул сосед, но все же груз ответственности на себя принял, – Я сейчас, типа, спущусь.
Спустился он, конечно же, через балкон. Вот такая странная была у нашего соседа манера ходить в гости. Впрочем, в этом мы были виноваты сами. Однажды, забыв ключи, Жорик продемонстрировал Тёме, как легко можно попасть с его седьмого на наш шестой, и теперь никак не мог приучить соседа входить к нам через дверь. Так как у Тёмы не было телефона, то он с детства привык часто бывать у Жорика. Тот разрешал от себя звонить и никогда не подслушивал разговоры. Когда в доме завелась я, сосед всерьёз расстроился. Его героический идеал – всегда одинокий и замкнутый Рэмбо-Жорик, вдруг оказался банальным мужиком с семьёй и вполне земными заботами.
«Ничего, мальчик,» – ехидно подумала я, вспомнив о своей Великой Обиде, – «Скоро твой любимый Жорик снова останется один. Вот соберу сейчас вещи, развернусь и уйду!»
