— Уж не собираешься ли тащить меня до самого дома? — поразилась Люба.
— Нужно будет, так до Луны донесу.
— Яшка, милый мой, хороший, Яшенька!
Люба стала раскачиваться из стороны в сторону и уже неестественно громко стонать и вскрикивать. Вдруг она разразилась громким смехом.
— Любка, что с тобой? — испугался Яша,
— Ничего, уже ничего.
Она вскочила, схватила прислоненные к сосне лыжи, бросила их на лыжню, и сунула ноги в крепления. Быстро намотав на рукавицы тесемки палок, она повернулась к опешившему Яше.
— Ау, Яшенька, не отставай!
— Люба, а нога? А нога, Люба! — закричал Яша.
— Я же сказала — прошла.
С хохотом она побежала по лыжне. Одураченный Яков долго не мог застегнуть крепления, ронял и поднимал палки. От гнева его бросало в дрожь, он боялся, что если догонит Любу, то отдубасит ее палкой.
Но, пробежав метров триста, Люба сама остановилась. А Яша, едва очутился рядом с нею и взглянул в ее озорные глаза, почувствовал, как гнев его гаснет, точно костер под ливнем.
— Это тебе за Новый год, — сказала Люба. — Запомни: я не прощаю обиды. Ты… ты мне весь вечер испортил. Новогодний вечер — и без тебя.
— Любушка…
— Квиты? Говори?
— Любушка…
Они бросились друг другу в объятия, целовались, смеялись и снова целовались.
— Ох и вредная, — шепнул ей Яша, — мне так хочется тебя побить.
— Бей, я разрешаю. Только… только ты тоже хорош. Рассказывай, почему не приходил.
Только теперь он рассказал ей о своих настоящих планах на будущее. Не мог не упомянуть и об Ирине. Да, упомянуть…
Они шли рядом, медленно передвигая лыжи. Лес окутывался ночной мглой. Лунный свет пробивался сквозь ветки деревьев и зелеными феерическими пятнами ложился на поблескивающий стеклом наст. Млечный путь вытянулся вдоль дорожки, по которой шли юноша и девушка.
— Так вот о чем ты мечтаешь, — проговорила Люба, — и ничего не сказал сразу. Думал, не пойму? Или стану смеяться? Смешной… Смешной и хороший. Давай, Яшка, всю жизнь, понимаешь, всю жизнь быть вместе. Вот ты когда-нибудь построишь межпланетный корабль, а я… я поведу его! Я же непременно стану летчиком. Думаешь, я просто так говорю? Ты еще меня не знаешь.
— Поженимся, да? — спросил Яша.
— А ты меня по-настоящему любишь?
— Очень, Любушка.
— Ну, тогда… тогда я согласна. Только ведь не сейчас, правда? Кончим школу, потом ты кончишь институт, а я стану летчиком.
Незаметно лес расступился, вдали показались огни города.
…В феврале Яша уже мог разобраться в первых главах Циолковского. Продолжая изучать интегральное исчисление, он теперь с жадным нетерпением подгонял себя. Теории Циолковского, раскрывающие законы полета в космическом пространстве, и в самом деле явились откровением для Яши. Яша постиг самые азы реактивной техники, но они ему казались уже величайшим теоретическим оружием, с помощью которого он теперь сам будет делать другие, еще не сделанные открытия.
