— Гляди, что делают! — смеялись в зале и оглядывались на Пышту. — Артист!.. Комик!.. Он и по радио выступал! Давай, давай!..
Пышта исстрадался возле аппарата.
— Выключи! — просил он.
— Не выключу. Смотри на себя, тебе полезно! — отвечал Женя.
А Пышта уже был внутри чайной. Пятясь, он подвигался к буфетной стойке. Он высоко задирал на ходу ноги. Потом спиной помчался к столу, стал быстро-быстро пододвигать к себе все тарелки, кружки, вилки, ложки. А на самом деле всё было не так: он со злостью отталкивал от себя всё, что стояло на столе, отказывался пить чай без конфет, требовал мороженого и кричал Майке обидные слова. И на самом деле он не задирал ноги, а топал ими, и не прыгал задом наперёд по ступеням, а наоборот — спрыгнул с них на улицу и удрал со злости куда глаза глядят.
Просто плёнка крутилась от конца к началу. Потому что, разыскивая эти кадры, чтоб вырезать, Пышта перемотал плёнку и всё получилось на экране задом наперёд.
А Владик всё ещё искал обронённые очки.
— Не крутите без меня! — сердился Владик. — Я должен комментировать кадры! Что такое? Почему смеются?..
Сцена в чайной кончилась, пошло другое.
— Гляди, наш район… шоссейка… птицеферма… — переговаривались зрители. — Дед Тимоша идёт, гляди… Пятится!..
На экране все прохожие пятились. Дед тащил мешок с сеном и пятился. Рядом с ним пятилась собака. Шли вперёд хвостами куры, и ехал на велосипеде задом наперёд милиционер. И вдруг на экране появилось знакомое футбольное поле, и все увидали футбольный матч. Ну и матч! Футболисты с немыслимой быстротой, пятясь, удирали от мяча. А мяч гонялся за ними. Он сам находил ногу, о которую стукаться, и отбрасывал футболиста назад.
Тут в зале поднялся шум невероятный, буря бушевала. Зрители вскрикивали, взвизгивали, возмущались, хохотали.
— О-ой… — стонал от хохота зал. — Лёнька наш от мяча увёртывается!.. Не могу!.. Держите, братцы, нападающего, пятится словно рак!.. Надо же, вратарь что делает! Ох, даёт! Петрушенко тикает от мяча, а мяч за ним!.. А-а-а, о-о-о…
Женя и Пышта хохотали вместе со всеми. Аппарат гнал пленку задом наперёд.
Матч кончился. Еще минуту зал фыркал, охал, отдувался.
Пошли новые кадры. Кто-то сказал:
— Наша Новолесская фабрика!
Владик услыхал. Это были деловые кадры. Хоть очки не нашлись, но дольше молчать он не мог. Он сказал:
— Вы видите, на экране дымит фабрика…
Но фабрика, не обращая внимания на объяснения, взяла да втянула весь чёрный дым с неба обратно в свою трубу.
