Литературная Газета, 6583 (№ 03/2017) | страница 23
На влажные планки ограды,
Упав, золотые шары,
Снопом намокают, не рады
Началу осенней поры.
«Ты любишь ли эту погоду,
Когда моросит, моросит,
И жёлтое око на воду
Фонарь из-за веток косит?»
«Люблю. Что как в юности бредим,
Что дождиком пахнет пальто.
Люблю. Но уедем, уедем
Туда, где не знает никто».
Когда-то Иннокентий Анненский, огромный русский поэт, весьма ценимый Соколовым, заметил, что «русское ощущение, как таковое, носит воспоминательный характер», что русский человек очень многое, мгновенное, сиюминутное воспринимает сквозь дымку воспоминаний. Сам Соколов так воспринимал родовые свойства русского лиризма – «в каждом уловленном мгновении, часе, явлении увидеть частицу вечности, запечатлеть эту частицу». Потому его поэзия, обращённая к таким мгновениям, к такой обыденности, на самом деле несёт везде присутствие магической вечности, которая невероятно расширяет все смыслы, делает их текучими, необратимыми. Это явлено и ощутимо во многих известнейших его стихах: «Спасибо, музыка, за то…», «Памяти Афанасия Фета», «Указ Петра», «Сальери», «Звезда полей», «9 Мая»... Да всего в маленькой заметке и не перечислить в должной полноте. Вот стихотворение, которое, если воспользоваться словами Эдгара По, является воплощением «поэтического принципа» Соколова, чудодейственным знаком времени:
Вдали от всех парнасов,
От мелочных сует
Со мной опять Некрасов
И Афанасий Фет.
Они со мной ночуют
В моём селе глухом.
Они меня врачуют
Классическим стихом.
Звучат, гоня химеры
Пустого баловства,
Прозрачные размеры,
Обычные слова.
И хорошо мне…
В долах
Летит морозный пух.
Высокий лунный холод
Захватывает дух.
А какой магией, иначе не скажешь, обладают строки некоторых его известных вещей:
Цветущая ветка с надломом,
Сирень среди этой ольхи
Повеяла чем-то знакомым,
Как старые чьи-то стихи.
Или стихотворение из цикла «Пушкинский час»:
«Натали, Наталья, Ната…»
Что такое, господа?
Это, милые, чревато
Волей Божьего суда.
Соколов однажды вспоминал, что с раннего детства знал – будет поэтом. Он родился в 1928 году в небольшом городке Лихославле, неподалеку от Твери.
Лихославль – это город полей
И лесов, и снегов, и дождей.
Несмотря на то что семья рано переехала в Москву, мальчиком, юношей он проводил в Лихославле немало времени. То была родина души. Будто бы неказистые места, равнинные, да и городок-то пристанционный, не блещет архитектурными памятниками и особенными красотами. Поэт всегда берёг в себе этот свой исток. Его родители – интеллигенты. Мама, Антонина Яковлевна, – историк-архивист. Отец, Николай Семёнович, – инженер-строитель. А дядя поэта, Михаил Яковлевич Козырев, – знаменитый прозаик 20–30-х годов. Когда-то его даже возвышенно называли «русским Свифтом».