Долина, изгороди, вязы за ними – все, казалось, было мертво, убито стужей. Ни люди, ни животные не показывались на улицу; только трубы, торчащие из хижин в белых сугробах, свидетельствовали о том, что жизнь еще теплится: тоненькие, прямые струйки дыма, поднимавшегося в ледяном воздухе, выдавали обитаемое жилье.
Время от времени слышался треск деревьев. Казалось, что их деревянные руки ломались под коркой льда, наконец какая-нибудь толстая ветка отделялась и падала: холод замораживал древесные соки и разрывал заледеневшие волокна.
Жилища, разбросанные среди полей там и сям, казались отделенными друг от друга на сто лье. Я пытался навещать моих ближайших больных, каждый день рискуя быть погребенным в какой-нибудь яме.
После нескольких обычных визитов я заметил, что вся округа охвачена таинственным страхом. Говорили, что подобное бедствие не может быть естественным явлением, – более того, самые напуганные клялись, что по ночам слышны голоса, резкий свист, чьи-то крики.
Такие крики и свисты, вне всякого сомнения, издавали стаи птиц, в сумерки перелетавшие на юг. Но попробуйте переубедить обезумевших людей – ужас охватил округу, все только и ждали какого-то необыкновенного события.
На большой дороге, в те дни заметенной снегом и пустынной, в конце деревушки Эпиван, стояла кузница дядюшки Ватинеля. Когда у рабочих вышел весь хлеб, кузнец решил сходить в деревню. Несколько часов он провел в разговорах, навестив с полдюжины домов, местный центр жизни, купил хлеба, наслушался новостей и заразился страхом, царившим в деревне. Еще до наступления темноты он отправился домой.
Проходя вдоль какого-то забора, он вдруг заметил на снегу яйцо. Несомненно, то было именно яйцо, белое, как все кругом. Он наклонился и уверился: яйцо. Но откуда оно? Какая курица могла покинуть курятник и снести яйцо именно здесь? Удивленный кузнец ничего не понимал. Однако он взял яйцо и принес его жене.
– Хозяйка, я принес тебе яйцо. Я нашел его на дороге.
Жена покачала головой:
– Яйцо на дороге? В этакую погоду! Да ты, видно, пьян.
– Да нет же, хозяйка, настоящее яйцо: оно лежало у забора и было еще теплое, не замерзло. Вот оно, я положил его за пазуху, чтоб оно не стыло. Съешь его за обедом.
Яйцо опустили в котел, где варился суп, а кузнец принялся пересказывать то, о чем толковали в деревне. Жена слушала, побледнев.
– Клянусь тебе, прошлой ночью я слышала свист: мне даже казалось, что он шел из трубы.
Сели за стол. Сначала поели суп. Потом, пока муж намазывал масло на хлеб, жена взяла яйцо и подозрительно осмотрела его.
