— Леночка, — мягко сказал доктор, — как ты думаешь, что будет с твоей мамой, если еще и ты ее оставишь?
Я подумала и заплакала еще сильней.
Сергей Михайлович вздохнул, открыл шкафчик и достал из него бутылочку с надписью микстура Кватера.
— Вот, выпей две ложки, — сказал он, — думаю, что больше тебе ничего не нужно давать. Ты молодая красивая девочка, у тебя все будет хорошо. А то, что так переживаешь в этом ничего странного. Пройдет время и боль уляжется, главное, чтобы ты сейчас смогла подставить плечо своей маме, которой тоже очень плохо, ты должна помочь ей перенести это горе, а не усугублять его глупой бравадой и угрозами самоубийства.
Доктор проводил меня обратно в отделение и постоял, пока я укладывалась в постель.
Как он уходил, я не видела, потому, что сразу заснула.
Утром проснулась от шума в палате, пришедшая санитарка с ведром и шваброй, выгоняла всех ходячих в коридор при этом, громко ругаясь матом на бабушек, которые бесцельно бродили между кроватями.
На столах уже расставляли завтрак овсяную кашу и чай с хлебом. После завтрака больные выстроились в длинную очередь к медсестре, стоявшей у столика с разложенными таблетками, рядом стояла повариха, наливавшая очередной больной кружку киселя.
Больная брала таблетки в рот и под взглядом медсестры запивала их киселем, после чего открывала рот для проверки.
Мне таблеток не полагалось, поэтому я пошла обратно в палату, которая была уже намыта. За такое мытье мама бы меня отходила тряпкой. Было видно, что сделано все кое-как.
Я уселась на кровать и опять заплакала. Но сейчас я была в состоянии рассуждать о том, что случилось вчера. И никак не могла ответить на вопрос, откуда эти бандиты узнали про золото? Ведь не могли же они рисковать из-за обычного портфеля, который вообще мог быть пустым.
От этих мыслей у меня даже высохли слезы.
— Бергман! Вот гадина! Только он знал, что мы несем в портфеле! — наконец, дошло до моей головы.
Мои размышления прервала девушка, снова прыгающая на одной ножке.
— Привет, — сказала она, — ты новенькая, красивая. Я тебя люблю. Хочешь, дам тебе свою тетрадку. Я вчера тебе написала стишок.
Когда я отказалась, она стала злиться.
— Ты должна прочитать стих, так надо! — сердитым голосом сказала она.
— Ну, давай твой стих, — сказала я, не желая очередного происшествия.
В это время в коридоре раздался крик медсестры:
— Гайзер! Кто такая Гайзер? К тебе пришли!
Я спрыгнула с кровати и быстро пошла к выходу, мысленно готовясь к встрече с мамой.
