Я же с тоской смотрела на густую траву чуть не с меня ростом, и вспоминала, как мучилась в прошлом году и как бабушка орала, когда моя коса втыкалась в землю или оставляла за собой огрехи в виде островков нескошенной травы.
Достав из своей торбы киянку, она, на всякий случай, подбила клинья и, наконец, вручила мне косу.
— На-ка внучка пройдись немного, погляжу, не забыла ли ты с того лета, как косить надобно, — сказала она с усмешкой.
Я взяла косу и сделала первый замах. Лезвие с шуршанием врезалось в траву, и та послушно улеглась валиком в нужном месте.
Но бабуля осталась недовольна.
— Чего наклоняешься так, ровно спину держи. Зачем я тебе ручку переставляла? Опять пятку поднимаешь, вишь, какой огрех остается.
Гляди, как надо!
Бабушка взяла свою великанскую косу в двенадцать рук и легко прошла вокруг меня, оставив за собой ровный газон, не хуже, чем где-нибудь в городе.
— Понятно? — спросила она.
Я кивнула, мне все было понятно уже целых три года, с тех пор, как впервые попала на покос. Оставался сущий пустяк — перевести понятно в умею.
— Ну, все, хватит болтовни, начнем с божьей помощью, — сказала бабуля и пошла вперед, оставляя за собой выложенные, как по ниточки ровные валки скошенной травы.
Я следовала за ней, стараясь прижимать пятку косы к земле и не воткнуть, как бывало не раз в прошлом, в землю.
Прошло минут двадцать, я усердно махала косой и все ждала, когда начнут слабеть руки, и польется пот.
Но, пока усталости не было. Я шла вплотную за бабулей и нисколько не отставала.
Мы прошли с ней два полных прокоса и остановились одновременно, воткнули косовище в землю и начали синхронно водить брусками по металлу.
— Ишь, ты! — сказала бабуля, вытерла пот подолом длинного платья, которое почти доставало до земли. Потом расставила ноги и оттянула рукой платье вперед.
— Посикать надобно, — объяснила она мне.
Я захихикала.
— Смейся, смейся, — добродушно сказала бабуля, — я бы сто лет назад на тебя посмотрела, тогда в сенокос вся деревня в поле была. Мужики то без совести, уды свои повытаскивают и обольют все кругом. А нам бабам, что делать? На виду не усядешься, не будешь голым задом сверкать, вот так и обходились, ноги шире поставишь и сикаешь.
— А как же трусики, — спросила я, — они же мокрые останутся.
— Окстись! — засмеялась бабушка, — какие трусики! Мы и названия такого не слышали. Век вековечный без них обходились. Посмеявшись мы снова приступили к косьбе.
К обеду мы справились с одной полянкой и прилегли в тенечке, поесть, что бог послал.
