– Машину испачкаем, – неуверенно бросил сержант.
– Так крови ж нет, – почему-то шепотом сказал Костюченко. – А как лежала, так и положим…
– Стели брезент. И перчатки давай, а то наследим еще, самих посадят…
– Перчаток нет, – с сожалением доложил рядовой состав. – Давайте как-нибудь так… осторожненько… Да, вот туфли ее… – Он, прихватив через край форменной рубашки, поднял с земли легкие изящные лаковые босоножки.
– Бросай сюда. И пошарь еще в кустах, чтоб ничего не осталось.
– Ага. Вот сумка. Повываливалось все…
Зозуля посветил фонарем. Действительно, сумка открылась, и содержимое высыпалось на землю, перемешалось с начавшей опадать листвой. «Должно быть, отбивалась сумкой», – подумал он.
– Иди брезент расстилай, – велел он, – а я пока соберу…
Обернув руку носовым платком жертвы, он сгреб в сумочку мелкую россыпь предметов: помаду, какие-то бумажки, ключи, пудреницу. Смартфон у покойницы был новенький, из дорогих. Оглянувшись – Костюченко возился внутри машины, – сержант быстро выключил телефон и сунул его в карман. Туда же спрятал и туго набитый кошелек – дамочка, похоже, была не из бедных.
– Цветы брать? – напарник возник из кустов с букетом.
Сержант с сомнением посмотрел на три черно-красные розы, лепестки которых по краю были покрыты позолотой. Бл…дь, и веник еще тут! Должно быть, задушенная девка возвращалась со свидания или с вечеринки.
– Может, это и не ее, – предположил он.
– А если ее? Свежие совсем…
– Все равно выбрось, – велел старший.
– А вдруг это убийца ей подарил? По букету его и найдут? Может, отпечатки на целлофане?..
– Сериалов насмотрелся? Ладно, кинь в машину, потом разберемся. Берись за тот конец. Ну, взяли!
Они донесли тяжелый сверток до высокого бордюра.
– Так, ложи пока! – скомандовал сержант, опуская на землю свой конец страшного груза.
Он еще раз выглянул на дорогу и снова увидел только пустынную улицу. Луна зашла за облако, отчего сразу стало темнее. Он быстро открыл заднюю дверь автомобиля:
– Грузим, живо!
Напарник послушно подхватил брезент, тело стукнуло о днище, и внутри у Костюченко что-то екнуло. Сержант с силой хлопнул дверью.
– Садись, поехали… И чтоб ни одной живой душе!
– Само собой, товарищ сержант…
Машина свернула в проулок, объезжая парк. Дорога здесь была плохая, вся в выбоинах. К тому же амортизаторы у старой милицейской колымаги никуда не годились. Ее трясло и подбрасывало, и труп сзади несколько раз глухо ударился головой. От этого звука младший патрулирующий почувствовал, что у него по коже бегут мурашки. Он уже пожалел, что предложил перевезти покойницу к соседям. Черт с ней совсем, с премией… теперь как пить дать будет сниться ему эта мертвая девка…
