Только ты - Наталия Николаевна Костина-Кассанелли

– Катя!

Она так резко обернулась, что сумка с силой стукнула о железный косяк подъездной двери. Бутылка дорогого вина внутри, которую она так бережно несла всю дорогу, должно быть, разбилась. Но она не стала это проверять – почему-то дыхание у нее пресеклось, а сердце длинно, противно екнуло. Да, она считала возможным, что когда-нибудь снова повстречает этого человека – человека, который не так давно, просто так, походя, разбил ее сердце. Разбил точно так же, как она сейчас эту несчастную бутылку, с которой связывала самые приятные надежды на вечер. Но… Лучше, чтобы они повстречались не сейчас. Не сегодня. И не на этой неделе. И не в этом месяце, и даже не в этом году… Говоря по совести, она больше никогда в жизни не хотела бы его видеть!

– Ты спешишь?

– Очень, – сказала Катя Скрипковская, но почему-то не сделала ни шагу в сторону своей квартиры. Ноги, которые не подводили ее никогда – даже в погоне за преступниками, – сейчас вдруг отказались двигаться.

– А я тебя здесь ждал.

– Зачем?

Когда-то, очень давно, она его тоже ждала. Здесь. День за днем, месяц за месяцем… Нет, даже не так: минута за минутой. Она прекрасно помнила, как тянулись эти минуты… такие долгие, что от рассвета до заката проходил не день – год. И следующая за таким днем ночь была еще одним годом. И как мучительно болело сердце… Тогда она и поняла, что значит выражение «разбить сердце». Этот человек и в самом деле разбил ее сердце. Хотя оказалось, что оно разбито не навсегда – напрасно она так думала. Просто очень долго заживало. Пять лет. И еще немного. Но потом… потом все прошло. Однако она все равно не хотела бы с ним встречаться. Никогда. Да, это как раз самое подходящее слово: никогда!

– Ну… повидаться захотелось. По старой дружбе.

– Дружба наша, Леша, закончилась много лет назад.

– Ты так думаешь?

Пользуясь растерянностью, он взял ее руку, легонько сжал пальцы, поднес к губам и поцеловал:

– Здравствуй, Катя…

Это уж ни в какие ворота не лезло!

– У меня руки грязные. – Она выдернула руку и сунула ее в карман.

– А ты изменилась. – Мужчина оценивающим взглядом окинул ее всю – от удобных, но безусловно элегантных и дорогих босоножек до ухоженных волос, которые снова отросли. Впрочем, он о ней ничего не знал уже очень давно и не видел, как она менялась. А она менялась, причем очень сильно: не только внешне, но больше внутренне.