«Здравствуйте, тов. Володин!
Пусть не удивляет вас обратный адрес. «Арктическую звезду» выписываю давно, хотя работаю на колхозной мельнице и никакого отношения к морю не имею. Прочитал вашу статейку (меня всегда коробило от подобной фамильярности, и тут я поневоле сжал пальцы) и хотел спросить у вас — не имеет ли Ф. П. Сорокин, о котором рассказываете вы, какого-либо отношения к П. П. Сорокину, с которым я служил на транспорте «Декабрист». Транспорт этот был затоплен в 1942 году близ острова Надежды. Сорокин был моим товарищем. И, прочитав вашу статейку (теперь я воспринял определение жанра как должное), я подумал, может, тот Сорокин, о котором вы рассказали, доводится родственником или братом (тем более что отчества у них совпадают) моему боевому товарищу, с которым нам пришлось вместе столько всякого хлебнуть. Да что об этом! Вам, молодым, это не понять. А для нас, стариков, в тех наших воспоминаниях — вся наша жизнь. Как бы худо-бедно она ни сложилась.
И еще вот чего я решил вам написать. Мне кажется, мы с вами знакомы. Жила в нашей деревне в эвакуации и потом еще года три-четыре после войны учительница Володина Мария Петровна с сынишкой и дочерью. Не вы ли это будете? Хотя вам трудно это вспомнить, вы тогда еще маленьким были. А матушка, конечно, может сказать.
А может, вы и не те Володины, которых я знал, и все, что я вам пишу, — лишнее, ненужное. Но я думаю, вы меня поймете и простите. Вам пишут многие. Вот и я решил тоже написать. Передумал многое, но обо всем в письме не расскажешь. Будет желание и время послушать бывальщину — приезжайте. Летом в наших местах хорошо. Поживете, посмотрите. Если что не так, конечно, извините. С уважением В. Бородин».
Вот такое было это письмо, которое заставило меня тут же забыть о ненужной, тягомотной коркинской статье. Бородина я, конечно же, не знал, вернее, не помнил, но в деревне той, орловской, в те годы, о которых вспоминает он, жил. Деревня та называлась Студеное. Странно, как его, морского человека, отсюда, из Мурманска, занесло в такую даль? Прихоть судьбы? Я старался вспомнить то, что слышал в свое время о транспорте «Декабрист», о трагедии парохода и членов его экипажа, но толком так ничего вспомнить не смог. Не беда, сказал я себе, это поправимо — есть архивы пароходства, можно порасспрашивать и старожилов.
Да, кстати, вот Бородин спрашивает, не является ли герой моей статьи Сорокин родственником, его боевого товарища. С него, пожалуй, надо начать разматывать ниточку.
