«Любовь есть любовь, – сказала она внучке. – У некоторых людей она такая. Не нам их осуждать. Они никому не причиняют вреда».
«Но бабушка, – продолжила разговор Лупе некоторое время спустя. – Они же самые красивые!»
«Так может показаться на первый взгляд, – ответила та. – Но ты увидишь вокруг много привлекательных мужчин, самых разных. И когда-нибудь ты встретишь одного из них».
Теперь Лупе была в этом не слишком уверена.
Она рассматривала картину еще мгновение, затем вернулась в гостиную, где Джонатан сидел за столом и подписывал репродукции.
– Мистер Джонатан?
– Что?
– Только не сердитесь. Но эта картина, портрет вашей жены на стене…
Джонатан отложил репринты в сторону:
– Что насчет нее?
– В пылесос случайно засосало клочок ткани.
Некоторое время Джонатан сидел, затем поднялся и направился в спальню. Следом за ним шла Лупе. Он откинул остальную часть ткани с полотна и сел на кровать.
На картине был изображен молодой человек лет двадцати, в элегантном парчовом жилете; светлые волосы были зачесаны назад, обнажив благородный лоб. В одной руке у него была изысканная флейта, и рука была вскинута в жесте, как у танцующего бродяги. А на заднем фоне в тени был нарисован человек более зрелого возраста, который, слегка отвернувшись, смотрел в окно. Впечатление от картины было загадочным и побуждало к размышлениям.
Лупе села рядом с Джонатаном.
– Как его звали?
– Джордж. Я называл его Джорджи. Он был моим лучшим другом, – тихо произнес он.
Лупе кивнула:
– У него приятное лицо. Мне нравится его поза, такая изысканная и величественная.
– Скажем, у него был особый стиль.
– А у вас есть особый стиль?
Джонатан улыбнулся:
– Да, у меня когда-то был свой стиль.
Лупе кивнула:
– Думаю, у моего дяди тоже есть.
– Правда? И чем он занимается? – поинтересовался Джонатан.
– Работает в одном из магазинов «Уильямс-Сонома».
Повисла длинная пауза. Затем Лупе спросила:
– А что случилось с Джорджи?
– Он очень серьезно заболел. А потом умер.
– О, как прискорбно! – Она помолчала немного. – А какой он был?
Джонатан потер глаза руками.
– Очень живой и жизнерадостный. Каждый день был для него приключением. Он бы очень удивился, если бы узнал, что уже умер.
– А он разве не знает?
Джонатан пожал плечами:
– Когда он заболел, вся его жизнерадостность и живость пропали. Это был стремительный и ужасный конец.
Лупе слушала его с серьезным видом.
– Если в доме много любви и песен, то в нем нет места болезням. Так говорит бабушка. Поэтому дедушка всегда включает музыку.
