На следующий день утром Лупе убиралась, а Джонатан раскладывал продукты. Они двигались так слаженно, словно давно были вместе, как супруги, которые притерлись и привыкли к обществу друг друга.
– Вместо сырных крекеров я купила пшеничные, – сказала Лупе. – Во‑первых, они были в продаже, и потом, они для вас полезнее. В них больше пищевых волокон.
– Спасибо, мамочка.
– И спагетти тоже, я купила из муки грубого помола, а не из рафинированной.
– Когда ты успела стать записным диетологом?
– У нас в школе есть занятия по диетологии! – гордо сообщила Лупе.
– Жаль, что к этому не добавили чуток географии.
Лупе продолжала вытирать пыль и закончила столом Джонатана.
– Я вам тут оставила приглашение.
– Куда?
– Сами увидите…
– Я‑то как раз и не увижу. Как мне это прочесть, по-твоему?
– Вот так, – сказала Лупе. – Просто попробуйте.
Джонатан нащупал лист толстой бумаги. Это был строительный картон, на котором Лупе аккуратно вырезала текст, чтобы каждая буква имела выпуклые, различимые контуры.
– Это ты для меня сделала?
– Да, к моему выступлению в хоре.
На мгновение выражение лица Джонатана смягчилось, но затем он снова посуровел:
– Первое: я не люблю выходить. Второе: ненавижу хоровое пение.
– Почему?
– Когда хористы поют, они похожи на рыб.
– Я думала, вам это не видно.
– Зато я это помню , ясно?! И мне не нравится, когда в конце выступления дирижеры делают такое демонстративное движение, будто молнию застегивают, вот так…
Он сложил указательный и большой пальцы и провел рукой в горизонтальном направлении.
Лупе рассмеялась:
– Ну, этого вы тоже не увидите!
– Я помню.
– Можно просто послушать, как я пою. Вам понравится.
– Я всегда могу услышать твое пение, стоит лишь выругаться. К чему платить за это и сидеть в зрительном зале?
– Вы уже давно не ругались, мистер Джонатан.
– Нечего мне об этом напоминать, ты, маленькая ду…
Лупе снова замурлыкала одну из своих песенок.
А потом достала из кладовки пылесос и включила его.
Джонатан заткнул уши.
– Иди куда-нибудь в другое место с этой штуковиной. У меня от нее голова раскалывается!
Лупе перешла в спальню. Когда она пылесосила около завешанной картины, что висела над кроватью на стене, то клочок ткани засосало в сопло пылесоса, и картина приоткрылась с одного угла настолько, что Лупе увидела – на портрете «жены» Джонатана был изображен мужчина.
Лупе остановилась. А потом ее осенило. Когда она впервые приехала в Сан-Франциско, бабушка объясняла ей, кто такие эти мужчины, похожие на Джонатана. Она сделала это после их поездки в метро, где неподалеку от них сидела пара мужчин, и тот, что помоложе, поцеловал в шею того, который был постарше.
