– Есть еще окно! – выдохнула Меган, метнулась в сторону окна и, запрыгнув на груду черепицы, выглянула наружу.
Земля была футах в пятнадцати внизу…
– Слишком высоко, – сказал граф, подходя.
Он снова оказался прямо у нее за спиной. Перегнувшись через широкий подоконник, Россингтон оценивающе глядел вниз, а Меган ощущала тепло и запах его кожи и, чувствуя, что рассудок ее мутится, изо всех сил вцепилась ногтями в холодный подоконник.
– Чепуха! Если вы соблаговолите меня подсадить, я спущусь вниз по стене – за булыжники наверняка можно будет ухватиться! – решительно объявила девушка.
– А прежде вы проделывали что-либо подобное?
– Нет, – честно созналась Меган. – Но я читала про это в книжках – как любовники карабкаются по стенам, чтобы освободить своих возлюбленных из тяжкого плена… Есть история о человеке, который, связав простыни, ускользнул из ужасного лондонского Тауэра, – поняв, что болтает глупости, а граф пристально смотрит на нее, Меган смущенно умолкла.
…Какие у него глаза – внимательные, глубокие, серые, словно горное озеро в ненастный день…
– Полагаю, в жизни все вовсе не так просто, – сказал он. – И совсем не так романтично. В сказках никто не ломает себе шеи, не разбивает головы о камень. Словом, если кому и лезть через окно, то определенно мне.
Меган уставилась на него:
– А что потом?
– Обойду кругом, открою дверь снаружи и выпущу тебя… вас.
Меган представила себе вдруг, что он не вернется за ней, и обмерла от страха, даже протестующе затрясла головой.
– Вам не по вкусу мой план? – спросил граф, неверно истолковав ее жест. – Позвольте вам напомнить, леди, что вы гостья в моем доме и освободить вас – мой долг гостеприимного хозяина.
…Интересно, все англичане так галантны? Или это простое упрямство? Или он боится оставаться с ней наедине взаперти?
Россингтон вскарабкался на широкий подоконник и перекинул через него одну ногу, обутую в тяжелый башмак. Когда он вылез наружу, девушка поневоле затаила дыхание.
– Ну вот… я уже нащупал опору! Оказывается, это вовсе не так уж трудно… Пожелай мне удачи!
– Осторожность важнее, чем удача! – откликнулась Меган с бешено бьющимся сердцем.
– Сущая бессмыслица, моя дорогая леди Маргарет!
Граф пытался нащупать очередную опору левой ногой, все еще крепко держась рукой за подоконник. Палец этой руки был крепко завязан платком Меган, и кончик, на котором была вышита ее монограмма, трепетал на ветру.
– Это означает «Меган», – прошептала она, глядя на изящно вышитую буковку «М».
