— Отчиму, — поправил семилетний мальчуган.
— Хм… Да, может, и так. Ты ведь хочешь?
— Идём, — быстро согласился Саша, но не от детской наивности, а от боязни передумать.
За этими маленькими и хитрыми глазами скрывался недетский ум. Любе сразу стало не по себе, когда этот мальчик посмотрел на неё с нескрываемым презрением. Он открыто считал секретаршу отца глупее себя, даже не зная, кто она, и как её зовут.
— Я всё оформлю и передам документы Алексею Михайловичу, — заверил директор.
— Спасибо.
— До свидания, — проводив Любу и ребёнка до выхода из детдома, попрощался директор.
Похоже, он был и сам рад спровадить хулиганистого мальчишку, наказать и тронуть которого боялся из-за сильно покровителя, а терпеть его издевательства над сверстницами уже не мог.
— Мена зовут Люба, — представилась девушка, протягивая пареньку свою белую ручку с длинными ногтями, украшенными изящным маникюром.
Саша с отвращением посмотрел сначала на ухоженную ручку девушки, сжав свои, исцарапанные, набитые, испещренные мозолями ладони, затем перевёл взгляд на лицо спутницы, на котором красовались тонны макияжа. Ему стало так противно этой фальшивой девушки, что он проигнорировал жест приветствие, и двинулся дальше по тротуару.
— А тебя как зовут? — не смутилась Люба.
— Головой своей размалёванной подумай, — огрызнулся паренёк.
«Ну и нашёл же себе проблем Алексей Михайлович» — подумала девушка.
— Дай руку, впереди дорога, — посоветовала Люба.
— Не маленький, сам перейду, — оттолкнул ладонь девушки Саша, и пошёл на красный.
Секретарша воскликнула, догнала мальчишку, и, повернув к себе уже на тротуаре, присела перед ним.
— Твой папа поругает тебя за то, что меня не слушаешь!
— Во-первых, не «папа» — это слово Сашенька произнёс с отвращением, — а отчим. А во-вторых, не будет он меня ругать, потому что такие, как ты должны меня слушать, и подчиняться мне, а не наоборот, тебе ясно?
«Скорее бы избавиться от него!» — подумала Люба, а для себя решила, что никогда не будет рожать ребёнка, особенно мальчишку.
Дальше они шли, молча, Саша не спрашивал, куда они направляются, то ли из-за гордости, то ли ему было всё равно, но вскоре они спустились через подземный переход, где их и встретили. Люба заметила угрозу слишком поздно. Трое бритоголовых мужиков, в высоких берцах и кожаных куртках окружили их, отрезав пути к отступлению. Люба отходила к стене, прикрывая собой Сашеньку. Троица приближалась с явными враждебными намерениями. И Люба поняла, что самое время закричать, но словно ком стал в горле, и она всё сильнее прижала к себе ребёнка. Так в ней сработал материнский инстинкт.
