Забирали из детской больницы Аню с ребенком мы с ее родителями. Не знаю, что сделал Филипп с Сергеем, но тот безоговорочно дал развод, отказался от ребенка и благополучно пропал. Фил сделал все так, чтобы не пересекаться с Аней, да и со мной тоже. Я жила с подругой, каждый день мы говорили о «божке», о Филе и о его феноменальных способностях к гипнозу. Она поверила мне сразу же, потому что уже давно искала решение кошмарного уравнения, на одной стороне которого был ее ребенок, а на другом - муж-чудовище, и она упорно ставила знак равенства между ними. Перечеркивала все и начинала сначала, но поставить знак «больше» в сторону малыша никак не могла. Два месяца я прожила с ней, и только убедившись, что ей легче, уехала, причем сразу в другой город.
Аня сама попросила меня уехать. Она пошла на поправку, занималась ребенком, к ней переехала мама, и я почувствовала себя лишней. Да и что тут скрывать, именно из-за меня с ней случилось все то, что случилось. Мне самой на себя было противно смотреть в зеркало, так что я не осуждала ее просьбу оставить их в покое.
До вчерашнего дня Аня с Филом ни разу не виделись с тех пор, как она узнала о нем правду.
Вовка спал, я сидела рядом и смотрела на этих двоих, когда вдруг подумала, что Ане нужно было кому-то рассказать свою историю с самого начала. Бережно передать из рук в руки каждый момент, каждое событие, и эмоции, которые она при них испытывала, всю боль, что терпела. Возможно, психолога ей оказалось мало. Он слушает, но не проникается проблемой. Слишком жестоко свалить весь этот ад на маму. Возможно, многое она не хотела рассказывать мне, потому что стеснялась. Или просто не хотела, чтобы я это про нее знала. Фил – дело другое. Он с ней в одной лодке. С него все началось, на нем и должно закончиться, круг замкнется, Аня исцелится. Я верила в это всем сердцем, но также опасалась за мужа.
Лидия Мухина говорила, он родился таким. Со способностью чувствовать эмоции других людей, как запахи. Бессознательно перенимать боль и радость окружающих, жить в чужом внутреннем мире, как в своем собственном. А позже и менять его. На сцене его обожали.
Пьяная Лидия заливалась слезами, когда рассказывала о своем особенном, младшеньком сыночке. Столько надежд на него было, столько планов. На представления, которые он вел в цирке, ходили по несколько раз одни и те же дети и взрослые, его постоянно заказывали на детские дни рождения. Правда, перед каждым его колбасило и тошнило, потому что организм знал, что сейчас будет. Зрители снова и снова приходили посмотреть на остроумного молодого мима-клоуна, после его выступлений выпархивали из купола, ощущая легкость и невесомость, он же тащился домой не в своей, слишком тяжелой для мальчишки «обуви». Пока в один момент он не выдержал, и не ушел. С тех пор не жил, а непрерывно играл на сцене, реквизитом которой стали окружающие люди.
