– Ладно, поздно уже. Выпей еще рюмашку без меня и ложись спать. Утро вечера мудренее, – сказал я, вставая с дивана.
– Подожди! – резко остановила она меня. – Скажи мне, кто ты?
Её вопрос прозвучал деловито и требовательно. Блондинка тоже умела тормозить на опасных поворотах.
– Следователь я, только бывший. Довольна?
– Вот это похоже на правду! – воскликнула Светлана. – Ну будем дружить, следователь? У меня пока не водилось таких знакомых.
– Давай попробуем. Телефон ты мой знаешь, – согласился я.
Итак, блондинка сочла меня нелишним человеком в своей жизни и постаралась приблизить. Авось пригожусь.
Уже на улице я подумал, что все же неплохо справился со щекотливой ситуацией. А еще я подумал, что она отнюдь не пуританка. Отнюдь.
Глава 10
Долгие зимние вечера
Зима вступила в свои права, и с ней волей-неволей приходилось мириться. В декабре всегда вечереет рано, день удручающе короток. Нужно как-то привыкать к постоянным холодам, к преждевременным сумеркам и гнать прочь от себя хандру. До веселой настоящей новогодней суеты далеко, улицы обычно пустеют, как только минует час пик. Каждый на свой лад коротает эти вечера…
Я много мотался по городу, пытаясь уследить за блондинкой. Надо сказать, она была очень жадной до жизни! Ей не хватало мужа и дочери. Семейные узы были ей необходимы, но недостаточны.
Моя уловка удалась, я сблизился со Светланой, но отныне мне приходилось быть предельно осмотрительным, чтоб не вызвать у неё подозрения.
У меня вошло в привычку засиживаться за полночь, перебирая накопленные сведения по крупицам, отделяя зерна от плевел, словно я собирался варить из них кашу. Нет, сам я ничего варить не собирался. Я продавал информацию Князю, а вот что он с ней намеревался делать в последствии, для меня так и оставалось загадкой.
* * *
Анна по-прежнему бывала у Ивлева, но гораздо реже обычного. На все его расспросы она отвечала весьма уклончиво, либо вообще отмалчивалась. Он сам не любил выяснять отношения, но примечал, что его милая любовница отдаляется от него с каждым днем, и это тревожило художника. Эдуард чувствовал, что может потерять её, потому старался вновь завладеть вниманием Анны, вовлечь в свою среду людей искусства. Он знал её вкусы и пристрастия, её натуру, и прилагал немало хитрости и усердия, чтоб опять по капле завоевать ускользающую душу неординарной молодой женщины.
Теперь, во время работы над картинами для голландского ресторана, Эдуард был не так строг с Анной. Он намеренно часто дотрагивался до неё, словно что-то поправляя в её прическе или в позе. В ущерб себе Ивлев не утомлял Анну длительными сеансами, а старался сделать часы её пребывания в его мастерской праздничными.
