Несвижский вот уж третий день делал такой смотр самому себе.
Это перелистывание книги своего прошлого немало его расстроило. В балансе явно перевешивал минус.
Пускай он довольно известный поэт, весьма изысканный, но, что греха таить, лишь в меру глубокий; и это единственное, на что он смог с некоторым удовлетворением опереться и оно — это чувствовалось— не гарантировало его от сомнений в ценности пройденного им уже сорокалетнего пути.
А остальная его деятельность? Что же она представляла собою?
На первом плане было постоянное стремление впитать в себя возможно более впечатлений их калейдоскопа жизни; затем была достаточно живая, однако в границах дилетантства, заинтересованность достижениями человеческого ума и, наконец, была забота о сохранении известного уровня материального благосостояния.
Несвижский хорошо сознавал, что все это, вместе взятое, составляло багаж весьма лишь посредственной ценности.
Назаметно в нем родилась и окрепла потребность набросать план своей будущей деятельности, более содержательной, более ценной безотносительно, которая бы удовлетворяла всесторонне.
Тяжелая болезнь, принудившая Несвижского совершить утомительную прогулку к вратам смерти, принесла неожиданно благой результат. До сих пор лишь обитатель храма жизни, он восхотел стать одним из его строителей.
Но трудность перекинуть мост от пассивного, с точки зрения высшей, прошлого к созидательному будущему была очевидной.
Все это сильно взволновало и, в известной степени, расстроило Несвижского; его самочувствие значительно ухудшилось и к вечеру этого важного дня его жизни он вынужден был послать за доктором.
Прислуга, отправившаяся за постоянно пользовавшим Несвижского врачом, не застала последнего дома.
Пока она раздумывала, стоя на лестнице, как быть, к ней подошел пожилой, хорошо одетый мужчина, который, как бы зная в чем дело, назвал себя врачом и выразил готовность пойти к больному.
Незнакомец всем своим видом внушал полное доверие и его предложение показалось простодушной девушке вполне естественным и уместным.
Войдя в комнату больного, незнакомый доктор присел на кровати, возложил руки на голову Несвижского и тихо произнес:
— Я пришел к вам заменить отсутствующего коллегу; мы лечим разными способами, но не тревожьтесь, и я — неплохой врач.
Ровный, мягкий, полный внутреннего убеждения голос незнакомца действовал необычайно успокаивающе, а его руки как бы впитывали в себя жар слегка разгоряченного Несвижского.
