— Синьор Эразм, — промолвил он, увидев меня, — само небо посылает мне вас. Быть может, вы сможете нам помочь.
— Что случилось? Вы заболели?
Он извлек из кармана носовой платок и промокнул лоб.
— Нет, не я. Я чувствую себя по-прежнему неплохо.
Граф прикрыл ладонью рот и прошептал:
— Речь о Карле.
— О Карле? Что с ней?
— Ах, если бы я знал. Внезапно она заболела. И вот уже десять дней не встает с постели.
— Могу я видеть ее?
Не дожидаясь ответа, я прошел в вестибюль, устремился к лестнице и, перескакивая через три ступеньки, помчался наверх. Распахнул дверь и увидел Карлу, лежащую в постели, бледную, больную. Видно было, что ей плохо. Ступая на цыпочках, я приблизился к ней.
— Что с вами, Карла? — с трудом выдавил я.
Она медленно повернула ко мне голову, и по выражению ее глаз я понял, как она страдает.
— Взгляните, я привез вам обещанную скрипку. Послушайте, как она звучит! Послушайте этот дивный инструмент!
Я всего-навсего провел смычком по одной струне, но этого оказалось достаточно, чтобы Карла ужаснулась. Пытаясь удержать меня, она коснулась моей руки, а взглядом, казалось, умоляла не играть больше.
— Ужасное несчастье поразило нас, — сообщил присоединившийся к нам граф. — У дочери, после того как она заболела, не проходит лихорадка, и врачи не могут найти причину болезни. Вот уже больше недели бедная моя девочка пребывает между жизнью и смертью.
Я смотрел на Карлу, на ее печальное лицо.
— А главное, — продолжал граф Ференци, — и это самое ужасное, после того проклятого вечера, когда она заболела, у нее пропал голос!
В голове у меня помутилось, я почувствовал, что земля уходит у меня из-под ног, и мне пришлось, чтобы не упасть, ухватиться за притолоку.
— Что с вами? — встревожился граф.
— Ничего страшного. Небольшая слабость.
Я бросил последний взгляд на лицо Карлы и увидел, что она плачет. Неверным шагом я вышел из комнаты и выбежал из дворца.
41
Иоганн долго сидел, не произнося ни слова.
Он выпил рюмку водки, глядя в глаза Эразму, после чего они начали очередную партию в шахматы.
— Ты потом видел ее?
— Нет, ни разу.
— Так, значит, в Венеции ты поселился из-за Карлы Ференци?
— Да. Из-за нее. Но я не сразу переехал в Венецию. Я же тебе рассказывал. Я путешествовал. Из Кремоны поехал в Париж, там делал скрипки, однако главная причина моего бегства — попытка забыть эту историю. Но когда я понял, что забыть мне ее никогда не удастся, я отправился в Венецию. Только было уже поздно. Карла умерла.
