Чувствовалось, что она испытала облегчение.
— Скрипку? Какая чудесная мысль! А то я уже подумала, что отец забыл про мой день рождения.
Стоило мне услышать ее голос, как я понял, что передо мной женщина, которая является ко мне в сны вот уже несколько лет, и почувствовал, что готов умереть за нее.
Я приблизился к Карле, достал из футляра скрипку и протянул ей.
Она сказала:
— Как любезно с вашей стороны, что вы ее мне принесли.
Она подняла скрипку, прижала ее подбородком и спросила:
— Я могу испробовать ее прямо сейчас?
— О, прошу вас.
Я подал ей смычок, и она заиграла. Играла она довольно слабо, но в движениях ее была какая-то необыкновенная грациозность.
— У этого инструмента поразительный звук, — сказала она, прекратив играть. — Я могу только поздравить вас с тем, что вы смогли сделать такую скрипку. Но вы, наверное, считаете, что я играю чудовищно скверно?
Да, так оно и было, но то, что она плохо играет на скрипке, для меня не имело никакого значения.
— Этот инструмент сделан специально для вас. Я убежден, вы очень быстро освоитесь с ним.
Она еще немножко поиграла, потом положила смычок и скрипку на низкий столик рядом с деревянными шахматами тонкой работы.
— Прекрасная вещь, — заметил я, рассматривая фигуры.
Карла улыбнулась.
— Вы играете в шахматы? — поинтересовалась она.
— К сожалению, нет.
— Если хотите, я могу вас научить.
— О, я был бы безмерно счастлив. А я буду учить вас играть на скрипке.
Карла издала короткий смешок и повернулась ко мне. Своими черными глазами она впилась в мои глаза и, казалось, проникла в самые душевные глубины. Сквозь полуоткрытую дверь доносились голоса, музыка.
— А этот шум, эта суматоха не мешают вам отдыхать?
— Нет, — ответила она. — Мне нравится, когда звучат музыка, пение, смех. От этого я испытываю счастье.
— И вы не скучаете тут в одиночестве, когда весь дом веселится?
— Ничего не поделаешь, сегодня вечером я должна отдыхать. А потом, карнавал только-только начинается. Позже я возьму свое.
— Вы так оберегаете голос, да?
— Значит, отец уже рассказал вам, что я пою?
— Да. И более того, он сообщил мне, что у вас необыкновенный, незабываемый голос. Золотой.
— Он, как всегда, преувеличивает. Да, у меня сопрано, и мне часто случается петь для моих друзей у них в домах либо здесь, во дворце Ференци. Но завтра вечером я по случаю своего дня рождения буду петь в театре «Ла Фениче». Отец снял его для меня. Не соблаговолите ли прийти послушать?
Я довольно долго не отвечал, но только ради удовольствия молчать и любоваться ею.
