Но письма у нас как-то не пишутся. Если про каждый день рассказывать, так это какое же письмо нужно! В почтовый ящик не влезет… А коротенькое послать — в нем ничего не уместится.
Зато летом мы встречаемся так, как будто только вчера расстались.
— Гвозди привез? — деловито спрашивает Димка, и сам сразу начинает показывать, что припас для наших строительных дел.
Прежде всего мы строим шалаш. Он нам как дом: там и посидеть приятно, и инструменты всякие хранятся. Их у нас уже порядочно накопилось — молотки, стамески, клещи, веревки, гвоздей целая коробка. Гвозди в любом строительстве нужнее всего. В деревне — это не то, что в городе, где в кружках только разные модели строят. В деревне, на просторе, можно все по-настоящему сделать. Тачку, например, или самоходную тележку на подшипниках. С горы катишь, одно удовольствие, никаких тебе опасных дорог, светофоров и милиционеров. Только с деталями в деревне труднее. Надо из города везти, а мама всегда весь рюкзак перед отъездом перетрясет: «И что это ты набил туда, какие-то колеса ржавые, железяки. Смеешься, что ли? Тяжесть такая. И на поезд не посадят!» Доказываешь, доказываешь маме, но все равно она чего-нибудь незаметно в последнюю минуту выкинет.
Ну, в жизни без трудностей не бывает.
В это лето мы с Димкой наметили построить плот. В деревне у бабушки речка совсем близко. И свой плот — это даже сказать сразу нельзя, какая великолепная штука. Люди сейчас на плотах даже океаны переплывают. Терешка, так речка называется, конечно, не океан. Но все равно приятно сделать плот, с рулем, мачтой и парусом. Нарисовать на парусе какого-нибудь Кон-Тики. Или не обязательно Кон-Тики. Можно что-нибудь свое. Даже лучше. В прошлом году мы, например, такого богатыря с Димкой соорудили! Как Илья Муромец. У бабушкиного дома на пригорке здоровенный камень лет сто лежал. Говорят, его когда-то великое оледенение принесло. Ну, лежал и лежал. А один раз Димка говорит:
— Слушай, а ведь он на богатыря похож. Если отсюда вот, сбоку посмотреть. Вот нос, вот брови.
Димка, он такой. Идешь с ним по дороге, там пень на обочине стоит или ветка сухая торчит. А Димка:
— Видишь? Как будто филин сидит, нахохлился. А вот чайка. Крылья распустила. Неужели не видишь?
Я не всегда видел. Но богатыря того каменного и я разглядел.
— Еще бы шлем ему, — Димка говорит.
— Ведро можно взять, — предложил я. — Старое.
Димка сначала даже обиделся.
— Не бабу, — говорит, — какую-нибудь снежную лепим, богатыря!
