Время шло, нетерпѣніе наростало, графъ Капнистъ не появлялся. Многоголовый молодой организмъ еле сдерживалъ себя — психологіей его пренебрегали, а въ концѣ концовъ, и вовсе по наболѣвшему мѣсту остріемъ провели: вмѣсто Капниста, со всѣхъ сторонъ актовой залы появились синіе жандармскіе мундиры съ шашками наголо. При видѣ ихъ, вмѣсто ожидавшагося попечителя, зала, какъ одинъ человѣкъ ахнула... Раздались свистки и возгласы: „Долой охрану!” — „Стыдно!” и пр. Шумъ ежеминутно наросталъ сильнѣе, общее настроеніе становилось крайне возбужденнымъ, и вотъ какъ разъ въ это время (нарочно нельзя было придумать худшаго момента!) — въ главныхъ дверяхъ появляется самъ графъ Капнистъ въ сопровожденіи цѣлой свиты опять-таки жандармскаго окруженія — одѣтый въ вицмундиръ съ лентой черезъ плечо.
Раздалось чье-то властное изъ среды студенчества приказаніе: „Тише! Молчать!” Зала стихла, и попечитель, поднявшись на каѳедру, прошелъ въ нишу. Мы съ Бобринскимъ сидѣли зажатые въ заднихъ рядахъ и еле видѣли издали фигуру Капниста.
При общей тишинѣ тотъ же звучный голосъ обратился къ попечителю съ слѣдующимъ заявленіемъ: „Господинъ попечитель, мы, студенты Московскаго Университета, предъявляемъ въ Вашемъ лицѣ своему учебному начальству три требованія, которыя просимъ удовлетворить: 1)Удалить ненавистнаго намъ зсѣмъ инспектора Брызгалова. 2) Смягчить участь студента Синявскаго. 3) Отмѣнить новый Университетскій Уставъ, возстановивъ прежній”.
Сказано это было отчетливо и такъ громко, что каждое слово доходило и раздавалось въ ушахъ слушателей во всемъ огромномъ помѣщеніи. По окончаніи этого заявленія, въ залѣ раздались долго несмолкавшіе единодушные аплодисменты. Но тотъ же повелительный голосъ вновь заглушилъ всѣхъ и послышался его громкій призывъ: „Тише, товарищи! Господинъ попечитель хочетъ говорить!” Въ залѣ водворилась мертвая тишина — всѣ очевидно съ нетерпѣніемъ ждали мудраго примирительнаго отвѣта.
Видимая нами издали маленькая фигура въ лентѣ съ чиновными круглыми бакенами и краснымъ волнующимся упитаннымъ лицомъ что-то стала, картавя, говорить, при этомъ столь неразборчиво и тихо, что мы лишены были возможности что-либо слышать... Но вдругъ передъ нашими глазами свершилось нѣчто невѣроятное и совершенно непредвидѣнное. Вся передняя часть студенчества внезапно сорвалась съ мѣстъ, со свистомъ, руганью и крайнимъ озлобленіемъ полѣзла впередъ по направленію къ нишѣ, задніе ряды стали наваливаться на передніе; люди съ поднятыми кулаками вскакивали одинъ на другого на плечи и, по спинамъ безцеремонно переходя, всѣ устремились къ тому же одному мѣсту — нишѣ, гдѣ стояла каѳедра съ попечителемъ.
