Спустя тридцать лет наш детский дом отмечал пятидесятилетие со дня основания.
Я добирался по железной дороге. На перегоне Чехово – Сивайское поезд отстоновили по техническим причинам. И вдруг, посмотрев в окно, я увидел указатель – деревня Коски. И расстояние до неё – три с половиной километра.
Я потом побывал там, навёл кое какие справки. Ничего особенного, обычная небольшая деревушка, в отдаленной глухомани. До нашего детского дома – больше трохсот километров. Ни Матвея, ни Сергея, приблизительно моего возраста, там нет. У меня таких друзей вообще никогда не было. О существовании этой деревни я ничего не знал до последнего времени и тем более не мог знать тогда, в детстве. Я не помню, что бы я от кого-нибудь слышал это названия или читал…
Ты знаешь, лейтенант, мне иногда кажется, что вся эта жизнь мне снится, причем снится каким-то кошмарным сном. Мне кажется, что я однажды проснусь в совершенно другой обстановке, другом месте, может даже другом мире или времени…
Полковник снова замолчал. Лейтенант опять искоса посмотрел ему в лицо и, опустив голову, так же о чём-то задумался.
– Товарищ полковник, я вот о чём подумал, если вы столько времени мучились и страдали, то вполне возможно, что тем самым уже и искупили свою вину?
– Не знаю – тихо ответил полковник – Но физически я ведь не страдал. Мне кажется, это будет не равноценно.
– А может наоборот, вы совершили доброе дело?
До этого полковник говорил отрешённо глядя вдаль. Теперь же, услышав вопрос лейтенанта, он резко повернул к нему голову.
– Как это…?!
Лейтенант смотрел в глаза полковнику и заговорческим тонам шептал в лицо.
– А вот смотрите, товарищ полковник, младший сержант Шаус сейчас в раю. Значит ему там хорошо, он там блаженствует. А благодаря кому? Благодаря вам же. Не было бы вас и он, возможно, да сих пор был бы жив. Но кто знает, как он бы жил? Может быть, за это время он так бы нагрешил, что осталось бы ему только прямая дорога в ад. А так, вы его спасли, получается.
Полковник и лейтенант довольно долго смотрели друг на друга – один растерянно, другой с любопытством. Наконец полковник приложил ладонь к глазам, потом взялся за бороду.
– Нет – сказал он и закусил губу – Нет! – повторил он снова через какое-то время – Лейтенант, ты меня путаешь. У меня был порядок в мыслях, а ты меня путаешь…. Узнаю подчерк Феликса…. Что же это получается что самый страшный грех – «не убей» – это уже и не грех. По сути греха как такового и вовсе нет. Ведь тогда получается, что все мученики должны благодарить своих мучителей за то, что в страшных муках приняли мученическую смерть и из-за этого оказались в раю? Нет, лейтенант, здесь ты не прав.
