Акбар с Бариндрой навьючивают верблюдов. Впереди целый день под обжигающим до волдырей солнцем. Еще один день на пути неизвестно куда. Еще один день печальных песен пустыни, которые будет нам петь Акбар. Поет он хорошо и даже слишком. Каждая безупречно прозвучавшая нота смягчает мою злость. Своим голосом он даже меня соблазняет слепо следовать за ним через пески.
Майя сидит на земле рядом с Мумаль. Облезлая верблюдица жует листья, широко вращая большими влажными губами.
Майя? Я стараюсь взять тон в одно и то же время повелительный (Кроме меня тебе тут никто не поможет!) и мягкий (Я ни за что не причиню тебе вреда).
Майя, ты должна написать в моем дневнике свое имя. Откуда ты. И куда хочешь попасть. Бариндра, если он будет все это знать, наверняка сумеет вывести нас из пустыни и доставить тебя в безопасное место.
Она поднимает голову, но смотрит не то мимо, не то сквозь меня.
(Теперь и ты, Сандип? Тоже захотел покомандовать?)
Майя снова опускает глаза к спиралям и кругам, которые рисует на песке.
Она заставляет меня отступить. Словами, которые звучат только у меня в голове.
Хорошо, Майя, обойдемся без слов. Мы с тобой в пустыне. К чему здесь слова?
Я отламываю от дерева ветку. Обрываю с нее листья и отдаю их Мумаль. А палочкой отмечаю на песке Нью-Дели, Карачи, Джодхпур и Джайсалмер. На краю пустыни Тар рисую границу между Индией и Пакистаном. Потом дорисовываю карту вширь, на ней появляются Бомбей, Лондон, Сингапур, Нью– Йорк.
Покажи, – говорю я шепотом. – Прошу тебя. Пока Бариндра с Акбаром заняты.
Она, не глядя на меня, встает. Протягивает палку к моей грубой карте. Она громко дышит. Крепче сжимает палку. Но тут у нее начинают дрожать руки.
Ты только покажи, Майя. Откуда ты приехала?
