Я кубарем качусь вниз, глаза саднит от набившегося песка. Останавливаюсь, за что-то ухватившись рукой. Рот у меня полон песка. Жаль, что он не забил и уши, чтобы я не слышал насмешек Акбара.
Сандип! Кто же так свою Лакшми сторожит? Кувырком-то, поди, несподручно?
Я лежу у ног Акбара. Повезло тебе, что я на пути попался, – говорит он. – А так бы ты внизу весь лагерь подавил.
Он помогает Майе подняться. Она вся с ног до головы в песке. Сари все размоталось.
Как тебе приключение, Майя?
Он обращается к ней, но смотрит при этом на меня.
Но Майе не смешно. Она нервно сжимает в руке складки оранжевой ткани.
За барханами догорает день. Последние закатные лучи венчают их гребни кроваво-красной короной.
Майя сидит на земле у палатки. Руки ладонями вверх. Она поднимает и опускает их, словно делает приношение небу.
Я подставляю свои ладони под ее. Песок струйкой сыплется у нас между пальцев в складки ее сари.
С губ у меня сами собой срываются строки.
«Мир – это сон,
Он в миг любой исчезнет без следа;
И разве долго простоит тот дом,
Что ты построил из песка?
Всё это Майя».
Нанак? – спрашивает Акбар.
Да.
Почитай еще. У тебя приятный голос.
Нет, хватит.
Не хочешь – как хочешь. Я, по-моему, помню, как там дальше:
«Всё это Майя.
О, простак, зачем ты
закоснел в обмане?
Очнись! Проснись, пока еще
не поздно».
Мы с Акбаром пристально смотрим друг другу в глаза, как звери, оценивающие силу противника. Кто первый не выдержит и дрогнет, тот проиграл.
Ветер гуляет по нашей стоянке и разгоняет тени. В пустыне тихо, только песок с шелестом осыпается по склонам барханов.
Я знаю, что нельзя, но все равно тру глаз. Глубже втираю в роговицу колючую песчинку.
Майя трогает меня за плечо. Касается кончиком пальца моего века. Придерживает, чтобы оно не закрылось.
Я чувствую на щеке ее дыхание. Мы терпеливо ждем, пока слезы наполнят глаз и вымоют из него песчинку.
Я просыпаюсь.
Наконец-то проснулся, Сандип, – говорит Акбар. – Что тебе такого снилось? А то ты всю ночь стонал, нам спать мешал.
Заткнись, Акбар.
Майя стоит на коленях. В руках у нее длинный кусок зеленой материи. Акбар показывает, как из этого куска свернуть тюрбан, который носят кочевники. На его несуразно большой голове сворачивается кольцами толстая змея.
Майя, – шепчет он. – Майя.
Руки у меня напрягаются, как готовая к выстрелу рогатка. Сами по себе сжимаются кулаки. Еще чуть-чуть – и я размозжу ему челюсть. Но тут я вижу лицо Майи. Что-то в нем переменилось со вчерашнего дня. В глазах пропала глубина. Они будто потухли.
