— Как казнил первого — почти не помню. Амир раздал всем таблетки, что-то по типу обезболивающего, нам такие часто давали. Когда меня «накрыло», он приказал перерезать горло военному, который был у нас в плену. Все прошло как в тумане.
Пятнадцатилетний Фарси Фарес о том, как выполнял работу палача, рассказывает таким тоном, как будто речь идет о краже соседских персиков. Язык не поворачивается назвать палачом этого ребенка в засаленной футболке, затертых джинсах и потрепанных кроссовках.
Подросток только что попался на горном блокпосту сирийской армии с несколькими килограммами взрывчатки за пазухой. Сухое лицо с огромными глазами, тощая фигура. Непонятно, как ему вообще удалось спрятать на себе шахидский пояс.
— Парень на протяжении недели втирался в доверие к дежурившим на посту, — объясняет офицер. — Его посылали к нам в качестве переговорщика, знали, что солдаты не тронут ребенка. Террористы находятся в этой деревне в полном окружении. Мальчишка, прикидываясь местным, упрашивал военных передать немного хлеба и чистой воды, якобы для родственников. Сегодня он пришел снова, но ребята заметили что-то странное в его поведении. Оказалось, что под футболкой прятал взрывчатку.
Разговор происходит в шикарном мраморном здании в районе горного хребта Аль-Калямун на западе Сирии. Раньше тут располагалось управление коммунального хозяйства. Теперь оперативный штаб правительственных войск. Район зачистили от боевиков «Ан-Нусры» и ИГИЛ дней десять назад.
До войны это был богатейший край. Земли на границе Сирии и Ливана вдоль хребта плодородны до неприличия. Фруктовые плантации вызывающе усеяны сочными плодами. Запах переспелых фруктов перебивается разве что горечью танковой соляры. На фоне сытых солнцем деревьев снующие по грунтовым дорогам бронемашины выглядят угрюмыми и кровожадными.
— Местные крестьяне выращивали персики и черешню в таком количестве, что фруктов хватало не только для сирийцев, но и на экспорт в Россию. Лет двадцать пять подряд отсюда на север уходили тонны урожая, — пояснил нам с гордостью сирийский генерал.
«Радикальная чума» перебросилась в этот горный уголок от соседей. Прогрессивный светский Ливан вдруг оказался перевалочным пунктом для сотен моджахедов, хлынувших одним из ручьев в пойму «Арабской весны». На пути к халифатской мечте они смывали все, что плохо держалось на берегу светского понимания жизни.
К боевикам-переселенцам из Пакистана, Чечни, Катара, Ирака присоединялись зачарованные псевдогероической романтикой местные мальчишки.
