— Я сам из Ливана, моя семья живет недалеко от границы, родители не знают, что я ушел воевать. Меня позвал с собой один пакистанец, с которым я познакомился в родной деревне. Он собирал отряд, чтобы перейти границу и присоединиться к моджахедам, воюющим в Сирии. Позже этот мужчина стал нашим амиром, так я оказался здесь, — ответил нам пятнадцатилетний Фарси Фарес, когда мы поинтересовались у него о судьбе родителей.
— Как давно ты воюешь в Сирии и скольких людей тебя заставили казнить?
— Я в этом отряде уже больше года. Казнил двоих.
После того, что мальчик рассказывал дальше, хотелось проснуться. Если фруктовым деревьям этих земель могут сниться яркие кошмары, то это один из них.
— Я взял его за волосы, задернул голову вверх, поднес к горлу нож. Пленный умолял меня остановиться. Амир кивнул, я понял, что не имею права быть нерешительным. В ту же секунду перерезал мужчине горло. Все, кто стоял на площади, начали радостно кричать «Аллах акбар!» и стрелять в воздух. Командир поздравил меня с убийством еще одного кафира.
— Тебя принуждали это делать?
— После того, что сделали со мной в горах, у меня просто не было выбора.
— А что сделали с тобой в горах?
— Однажды меня и еще одного парня отправили на позиции в горы, якобы на подкрепление. Несколько моджахедов-иностранцев сидели там три недели без смены. Они встретили нас, а вечером заставили съесть какие-то таблетки. Сказали, что на большой высоте нельзя без них, будет тошнить и голова начнет кружиться. Мы приняли лекарство. Потом один из них стал объяснять, что по шариату, если моджахед на войне и рядом нет женщин, он имеет право вступать в связь с мальчиком. В общем, они сделали с нами это. Потом рассказали другим мужчинам из отряда. Надо мной издевались. Тогда амир-пакистанец, который взял меня в отряд, велел выступить на казни палачом, чтобы вернуть уважение братьев. Мне ничего не оставалось, как сделать это. Потом были новые поручения.
— Что тебе обещали за подрыв блокпоста сирийских военных? Там были поощрения за подобные задания?
— Вообще амир сказал, что, когда мы победим в Сирии, меня сделают начальником районного отделения исламской полиции и дадут сто пятьдесят бойцов в подчинение.
Потом я долго не мог вытряхнуть из головы этот кошмар. Но почему пятнадцатилетний палач так легко рассказывал о чудовищных поступках? Это противоречило обычной логике пойманного преступника. Его ведь взяли за взрывчатку и даже не подозревали в казни сирийских военных.
