— Ты почему не отвечаешь, приятель, как тебя зовут?
— Илларионом.
— На сколько тебя приговорили?
— На один месяц...
— Тс-с, жандарм! Поговорим потом.
В самом деле, жандарм приблизился, но, убедившись, что все в порядке, отошел снова. Румель возвратился.
— Знаешь, я потихоньку приручаю этого жандарма. Некоторые из них еще не совсем скоты. Как раз этот — сын рабочего. Если меня продержат здесь подольше, может быть, я сумею кое-что ему втолковать... Как знать?
— Вряд ли,— с сомнением заметил Илларион.
— Ты что, в первый раз... украл?—спросил Румель.
Илларион не ответил, опустил голову и замкнулся
в себе. Румель, однако, не сдавался, он только переменил тему.
— Мне кажется, я видел тебя где-то. Где же мы могли встречаться?
— Я жил у Сигоров, рядом с вами, в Буа-Верна.
— Так тебя Илларионом зовут? Значит, это было давно. Теперь я вспомнил... Такой славный негритенок. Слушай, прогулка сейчас кончится. Мой ангел-хранитель как будто зашевелился. Знаешь, я тебе помогу, когда ты выйдешь из тюрьмы, вот увидишь. Найду тебе работу.
Ты будешь работать, Илларион, верь в свои силы. Все обойдется, не падай духом!
И Румель отошел, а озадаченный Илларион так и застыл, сидя на корточках, со скребком в руке.
Иные простые слова рождают потрясающий отзвук. Слова эти подхватывает эхо, и они отдаются по нескольку раз, звучат отовсюду, повторяются, как в ущельях высоких гор.
Эхо ему нашептывало: «Илларион, верь в свои силы, все обойдется, не падай духом!» Душа трепетала от этих слов. С недавней ужасной ночи именно этого он искал в себе. Вот таких слов. Сколько чувств кипело в нем и не могло найти себе выхода! Как раз в том и был его недостаток, что он не мог самостоятельно найти эти слова!
Он посмотрел в ту сторону, куда увели Румеля. Светлые, солнечные слова! «Верь в свои силы». В самой глубине груди затеплилось что-то горячее, он шепотом повторил эти слова. Подаренная ему матерью крохотная ладанка с амулетом, которую он с детства носил на груди, никогда не придавала ему столько сил.
Он резким жестом отшвырнул скребок и большими шагами направился к столовой жандармов.
*
* *
В эту ночь Илларион спокойно уснул в камере и видел сны. Он тихонько похрапывал.
Откормленные, грузные свиньи, хрюкая, ковыляли на своих жестких копытцах. Теленок прыгал вокруг коровы, которую гнала по дороге старая карга, покрикивая: «Хо! Хо!» Потом вдруг перечеркнула пейзаж бешено скачущая лошадь со всадником в синей рубахе, развевавшейся, как флаг на ветру.
