— Я почему спрашиваю, мне интересно, как люди чувствуют себя при срыве. У меня был срыв на очень крутом льду. Почти на всю верёвку. Она растянулась, и при рывке меня даже подбросило вверх. Тут я стал быстро соображать и действовать, а когда выбрался к ребятам и посмотрел вниз, только тогда мне стало страшно. И пропала привычка к высоте, к глубине. А ты как?
— После срыва, конечно, испугаться не успеваешь, а вот спина мокрая, но как только начнёшь работать, — всё проходит. Страх бывает за группу. Один раз я «чемодан» держал, а внизу Башкиров.
Боялся, не удержу, но Володя успел уйти. Вот это был страх. А когда несчастье, я становлюсь совершенно спокойным и начинаю действовать. Если кто запаникует, сразу прерываю.
— И я тоже самое.
Домбайская трагедия
— 63-й год — год Домбайской трагедии. Но в то же время в нём было немало нового, необычного, интересного.
Начался же он с заявки нашей команды «Спартака» на первенство Союза. Южная стена главного Домбая. В это же время команда московского «Труда» в составе Бориса Романова, Владимира Ворожищева, Славы Онищенко, Славы Романова заявила Восточный Домбай с Бу-Ульгенского ущелья.
Вышли мы на перевал, сделали большую заброску, оставили палатки и начали работать. Обрабатываем с Вербовым маршрут с карнизами. На третий день обработки упёрлись в приличный карниз на стене. Большое нависание. Поохали, поохали и начали работу со шлямбурами и лесенками. Я дошёл уже до края, можно было выходить, но времени оставалось мало, конец дня, и вернулся под карниз. Назавтра со свежими силами наметили штурм карниза.
Соорудили мы с Володей что-то вроде площадки, палаточку натянули. К стене прибили, устроились уютно, полусидя, полулёжа. Пьем чай.
Ночью просыпаемся от жуткого грома. Идёт сплошной камнепад, на небе не видно ни звездочки. Мы как в подземелье. Со сна ничего не можем понять. Запах серы, искры во все стороны. Прямо ад!
Когда утром мы посмотрели, что он натворил, ужаснулись. Весь Южно-Домбайский ледник был покрыт камнями. Такого землетрясения не случалось более ста лет. Эпицентр на Кавказе, километров в 15. В районе Птыша зарегистрировали 9 баллов, в Домбае — 6, в Тбилиси — 3. Плотность падения камней была настолько велика, что все наши перила из верёвки (метров 400) испарились. Не осталось ни клочка.
К утру поток камней прекратился, но оставались отдельные толчки, и камни продолжали лететь. Я увидел, что кто-то идет по Южно-Домбайскому леднику, стал кричать, но меня не услышали. И тогда мы начали спускаться. Это был самый страшный спуск в моей жизни: без веревки, без крючьев, простым лазанием. Эпизодически идут камни, горы продолжают дышать.
