— Ге! Пласидъ, положили ли миску въ мѣшокъ?… Смотрите забудьте спиртовую лампу…
Только въ минуту отправленія оказалось, что все это провожающіе и что въ опасный путь пускается лишь одинъ изъ всей компаніи, но за то — каковъ этотъ одинъ!…
— Ну, дѣти, готово? — спросилъ добрякъ Тартаренъ торжественнымъ и радостнымъ голосомъ, въ которомъ не было и тѣни тревоги передъ будущими опасностямя путешествія.
Его послѣднія сомнѣнія относительно того, что въ Швейцаріи все поддѣлано напоказъ, окончательно разсѣялись въ это самое утро передъ двумя ледниками Гриндельвальда, у входовъ на которые поставлены калитка и турникетъ съ надписью: "Entrée du glacier: un franc cinquante" [7].
Такимъ образомъ, нашъ герой могъ спокойно наслаждаться сборами въ путь, сулившій ему настоящій апоѳеозъ; онъ радостно сознавалъ, что всѣ на него смотрятъ, всѣ завидуютъ ему, что маленькія миссъ, задорно смѣявшіяся надъ нимъ въ Риги-Кульмъ, приходятъ теперь въ восторгъ отъ сравненія его, такого малекькаго человѣка, съ большущею горой, на которую онъ взойдетъ. Одна изъ этихъ шалуній рисовала его портретъ въ своемъ альбомѣ, другая за честь считала прикоснуться рукой къ его альпенштоку.
— Чимпеннь!… чимпеннь!… (шампанскаго!) — крикнулъ вдругъ сухой, длинный и мрачный англичанинъ, подходя съ бутылкой и стаканомъ. Чокнувшись съ героемъ, онъ прибавилъ:
— Лордъ Чипендаль, сэръ… Et vô?
— Тартаренъ изъ Тараскона.
— О! yes… Тэртеринъ… хорошее имя для лошади… — сказалъ лордъ, большой спортсменъ, должно быть.
Австро-венгерскій дипломатъ тоже подошелъ пожать руку альпиниста своими одряхлѣвшими лапками. Онъ смутно помнилъ, что гдѣ-то встрѣчалъ этого господина, и нѣсколько разъ промямлилъ:
— Enchanté!… enchanté!…- потомъ, не придумавши, что бы сказать еще, прибавилъ:- Супругѣ прошу передать мое почтеніе…
Такою фразой онъ издавна привыкъ заканчивать свѣтскіе разговоры.
Между тѣмъ, проводники торопили; надо было засвѣтло добраться до хижины альпійскаго клуба, гдѣ обыкновенно заночевываютъ послѣ перваго перехода. Нельзя было терять ни минуты. Тартаренъ понялъ это, сдѣлалъ общій поклонъ, отечески улыбнулся смѣшливымъ миссъ и громовымъ голосомъ сказалъ:
— Паскалонъ, знамя!
Оно было развернуто, вѣтеръ заигралъ его складками, гарасконцы сняли шляпы, — въ ихъ добромъ Тарасконѣ любятъ театральные эффекты, — загремѣли крики:
— Да здравствуетъ президентъ!… Да здравствуетъ Тартаренъ!… A! a!… fen dé brut!…
И шествіе двинулось въ такомъ порядкѣ: впереди двое проводниковъ съ мѣшками, съ провизіей и дровами, за ними Паскалонъ съ развернутымъ знаменемъ, наконецъ? П. А. K. и делегаты, желавшіе проводить его до ледника Гужи. Вдругъ доблестный командиръ Бравида тревожно крикнулъ:
