Саша"
"Сны, воспоминания, в придачу с
соплями, – шизофреническая труха, не более того. Сдобрить
керосинчиком, ха-ха, усадить собственное "я" жопой в это
собственное дерьмо, хе-хе, и чиркнуть спичкой. И что же мы имеем? B
результате мы имеем выброс гигантского столба жёлчи в окружающую
среду и ядовитые протесты "зелёных". Увольте, господа, перчатки не
будет. Не лучше ли нам с вами откупорить бутылочку и употребить
керосинчик во имя возвращения блудной души к бренным пенатам.
Приговор окончательный и обжалованию не подлежит... Теперь,
господа, когда статус-кво восстановлен, тело и душа просят музыки
лёгкого поведения. A что есть означенная музыка в
житейско-философском аспекте? Она есть дама среднестатистического
пошиба. Вечорку мне, вечорку!"
Пропустив через себя ещё стопочку,
Саша раскрыл газету на нужной странице.
"46-летняя блондинка не теряет
надежды встретить своё счастье... добрая, отзывчивая... согласна на
переезд..."
– Извини, сестричка, но твои
счастливые минуты остались в сиреневом прошлом, когда сельский
парубок с вечно турнирным взглядом осыпал твои босые ноги кустами
сирени, вырванными с корнями из палисадника при сельском храме
культуры. Увы, подлец женился на другой: он тоже был согласен на
переезд.
"...симпатичная, образование
высшее, интересы разносторонние... воспитываю сына. Хотелось бы
встретить умного, интересного человека, с высшим образованием, без
вредных привычек, умеющего слушать и понимать".
– Вас, мадам, не так трудно
расшифровать. На первое – психопатический метаморфоз домашнего
очага в школьную учительскую с её разносторонней лабудой. На второе
– сложноподчинённые отношения с придаточными цели. И на третье –
вечная гамлетовская пытка: спать слитно – спать раздельно. Оставьте
ваши долгонудные параграфы и длинные юбки ученикам. Молодые – авось
переварят.
"Зеленоглазая шатенка, 25 лет,
приятной полноты. Хочу дарить любовь и быть любимой. Медработник.
Люблю путешествовать..."
– История путешествия прозрачного
халатика по больничным палатам. В руке – шприц, в кармане –
презерватив. Вот эта дасть так дасть. Поставим на учёт и поедем
дальше...
Через минуту что-то заставило Сашу
запнуться. Он медленно поднялся, медленно, как больной, доплёлся до
стены, уткнулся в неё лбом и закрыл глаза. Он сжимал веки сильнее и
сильнее, словно ему не хватало тьмы, словно ему не хватало
отчуждения от проницательного света. Он сжимал и сжимал веки, чтобы
спрятать в этом мраке, в этом призрачном убежище собственную
душу... Долго стоял Саша вот так, прислонённым к стене брошенным,
бездушным манекеном. Потом губы его зашевелились, робко шепча:
"Таня... Таня... Таня... Таня, простите. Простите меня. Простите
мне мой цинизм. Он не настоящий. Он пьяный..."
