Ирочка, думай обо мне, что хочешь.
Только дай выговориться. Мне очень нужно кому-то всё рассказать, а
кому, если не тебе?
Ничего этого я не хотела. Никогда
ни о чём таком не думала. Ты сама знаешь. И там, в скверике, ничего
ведь не было. Ну, понравился человек. Ну, улыбнулись друг другу.
Может же красивая женщина понравиться другой женщине. Красивые, они
всем нравятся. Правда? Правда?
Как хорошо стало, когда что-то
гулко загрохотало где-то рядом, толкнуло, и за окнами поплыло,
медленно, как 6ы нехотя. Какое-то облегчение и радость свалились
откуда-то. Моё детское впечатление. Начало чего-то того, чего
ждёшь. Поезд тронулся, томительность зала ожидания осталась в
скверике, и началось приближение встречи с Колей, с новым местом, с
новой жизнью.
A через пять минут пути что-то
переменилось, стало не так уютно, подкралось ощущение какой-то
тревоги. Может, оттого, что в купе я одна, а путь долгий. Решила
выйти в коридор. Дверь открыла и опешила – а ведь было, было
какое-то предчувствие – на меня смотрели её глаза: "Здравствуйте.
Значит, мы с вами попутчицы?" Голос мягкий, приятный, будто он
бережно притрагивается к тебе, к твоей душе. Она вошла и присела, а
я осталась стоять в открытых дверях, сама не знаю почему. Стою и
волнуюсь, как девочка. Она, верно, заметила это и предложила мне
сесть: "Что же вы стоите? Садитесь, и будем знакомиться". Это было
как-то особенно, хотя слова самые обыкновенные. "Лера", – сказала
она. А я не поняла и спрашиваю: "Что вы сказали?" И это получилось
как-то совсем нелепо, она ведь имя своё назвала. Видишь, Ирочка,
как я ополоумела. Потом знакомились, долго разговаривали, пили чай.
Про себя я радовалась, что до конца пути, а это двое суток, с
попутчицей, не одна. Нет, неправильно. Радовалась, была счастлива,
что еду именно с ней, с Лерой. A почему "про себя"? Очень хотелось
признаться в этом ей. Но не осмелилась. Вот то чувство, с которым я
провела двое суток – не осмелилась. Не осмелилась сказать, не
осмелилась противиться, не осмелилась сдержаться. Но не осмелилась
не в каком-то дурном смысле, нет. Просто испытывала какой-то
трепет, боялась что-то разрушить. Вот и до6оялась.
Хорошая дорога, когда времени не
замечаешь. И мы с Лерой заболтались, проглядев, как к нам
подкралась третья попутчица, ноченька, молчаливая и коварная.
Решили ложиться спать, а она, наверно, только усмехнулась.
Ирочка, родничок мой, как я теперь
волнуюсь! Аж руки трясутся. Я не хочу, говорю им, чтобы перестали,
а они не слушаются. Видишь, буквы пляшут.
