Девушка казалась бы живой, прилегший отдохнуть, если бы не тонкая струйка крови.
Первым от шока оправился Нэльвё, присев рядом с несчастной и деловито прощупав пульс.
— Да она жива! — возмутился thas-Elv'inor секундой позже, равнодушно отбрасывая руку. И скомандовал: — Помоги перенести ее на кровать!
Мы кое-как разместили пострадавшую в ворохе одеял и подушек. Нэльвё тут же приступил к дотошному обследованию. Мне это быстро наскучило, и, выпытав, что девушка отделалась ссадиной на затылке и прокушенной губой, вернулся в гостиную.
Корин, по-прежнему сидя в кресле и зябко кутаясь в халат, мелкими глотками допивал бокал вина. Сейчас он выглядел намного лучше: руки перестали дрожать, в глазах появилось осмысленное выражение.
— Кто эта девушка? — спросил я, присаживаясь в соседнее кресло и с наслаждением вытягивая уставшие ноги. Корин жестом предложил мне вина. Я покачал головой.
— Полусладкое, — слабо пояснил он. Я, поколебавшись с минуту, согласился.
Маг, жестом бывалого фокусника извлек бокал прямо из воздуха и, водрузив на притулившийся между креслицами столик, наполовину наполнил его тягучим, переливающимся, словно граненый рубин, напитком.
Я едва пригубил вино. Оно расцвело на языке сладким букетом спелого южного винограда с нежными вкраплениями фруктовых ноток. Оценив напиток по достоинству, я сделал уже нормальный глоток, не торопя Корина с ответом. И не зря. Выпив еще немного, он заговорил сам.
— Девушка, о которой я рассказывал сегодня, Нэрисса… это она.
Повисла неловкая пауза. Я деликатно кашлянул, не зная, что и сказать.
Корин залпом допил бокал и потянулся к бутылке.
— Она жива! — спохватился я, поняв, наконец, в чем причина Кориновой скорби.
Бутылка чуть не выпала из его вновь задрожавших рук:
— Как?! — воскликнул он, и почти сразу стушевался. — Но, наверное, покалечена…
— С ней все в порядке, Корин, — стараясь быть убедительным, заверил его я. — Ну, почти. Мелочи по сравнению с тем проклятием, которым она щедро тебя одарила.
— Даже если так… — Корин, так и не наполнив бокал, схватился за голову и уткнулся лицом в колени. — Все равно я ударил ее, причинил боль!
— Полагаю, она желала того же, — резонно заметил я. — Только для тебя.
Глаза Корина зло полыхнули, а я запоздало прикусил язык. Не подходит логика для утешения, не подходит! А я все никак этого не запомню.
— Она пришла не за тем, чтобы причинить мне вред, — сдавленно, словно что-то мешало ему говорить, выдавил из себя Корин.
