Прошел еще месяц, я начала выходить на улицу, всегда садилась под ивой в тени, там практически никого не было, и я могла расслабиться, подышать свежим воздухом. Месье Анри остался доволен проделанной работой, все-таки мой случай оказался очень сложным, лицо и шея подверглись длительному воздействию кислоты.
Все шло к завершению, только мне совершенно не хотелось лететь в Камбоджу, тогда уговорила доктора оставить меня в клинике еще хотя бы на месяц.
Но Ника не отступала и каждый день уговаривала вернуться в поместье Бонно, ее доводами были те, что в Москве больше ничего не держит, а тот изверг на свободе и он не оставит меня в покое, пока не убьет. К тому же мысли о том, чтобы спрыгнуть с моста постепенно улетучились, не знаю почему. Возможно, потому что по жизни была оптимистом и никогда не думала о смерти, как о выходе из сложной ситуации. Пусть теперь и была похожа на дочь Франкенштейна, но даже так хотелось видеть дневной свет, вдыхать воздух, наполненный всевозможными запахами, слушать окружающую природу и тихое бормотанье пожилых французов, которые каждый день в одно и то же время сидели на соседней лавке. Правда, внутри продолжали бороться два чувства, с одной стороны не хотела возвращаться к Лерону, точнее в его дом, а с другой стороны понимала, что только там смогу нормально дожить оставшиеся дни, ведь лучше места не придумаешь, чтобы спрятаться от людей. Там всегда тихо, никто не будет смотреть, как на мутанта из фильма ужасов, никто не будет постоянно лезть в душу, даже Лерон. Единственное, что перевешивало весы, так это взаимные чувства к Бонно, в любом случае придется ему отказать, а причинять боль очередной раз совсем не хотелось.
Хотя, может быть, мои переживания и яйца выеденного не стоят. Ведь только Лерон увидит свою Валери, как пропадет в джунглях на неопределенное время.
В один из дней на прогулке меня сопровождал месье Клавье, он очень осторожно подвел к скамье, помог сесть, а сам остался стоять у дерева. Мы какое-то время просто молчали, затем Клавье заговорил:
- Дюран сказал, что хочет оставить тебя еще на месяц в клинике, однако объективных причин не назвал.
- Это я его попросила.
- Не хочешь лететь в Камбоджу?
- Не хочу, а причины и так ясны.
- И куда же ты тогда отправишься?
- Не знаю. Вернусь на родину и будь, что будет.
- Так рассуждают лишь наивные глупцы, - тогда он сел рядом. – Столько сил было потрачено, чтобы вернуть тебя к жизни, а ты снова желаешь смерти? Там, где все еще бродит тот подонок, тебя ждет только мрак. Мы же хотим быть рядом, Совади каждый день спрашивает, когда ты вернешься. Не говоря уже о том, что испытывает Лерон.
