Одинокая иволга перестала развлекать разведчиков ночной трелью и замолкла, услышав лай собак. Мельница на заднем фоне группы медленно крутила лопастями, словно огромный великан силился помочь людям, но не мог сдвинуться с места.
Прожектор с головного бронетранспортера прошерстил лесной массив сбоку и выхватил из кустов борт транспорта, в точности похожего на себя. Не успели немцы среагировать на обнаруженный броневик, проходящий по сводкам поисковых патрулей, как меткой короткой очередью и световое устройство, и наблюдателя срезало из черных зарослей. Тотчас какофония возросла, накрыв округу беспорядочным шумом: крики, лай, треск оружия, рев маневрирующего транспорта.
Шишкин под этот гвалт завел машину и стал выруливать вбок, затем повел ее низинкой к наиболее пологому месту железнодорожной насыпи, все же придерживаясь «зеленки». Васюков перевел огонь на наиболее густые кучки противника, выкашивая самых строптивых или замешкавшихся. Лейтенант пока не выдавал своего присутствия из тактических соображений, но когда две спущенные овчарки понеслись разъяренными чудовищами в сторону старшины, пришлось сбить их стремительные тела двумя очередями.
Штурмовики мигом сообразили, что в ложбине между насыпью и холмом с мельницей им не пройти, более того, на открытой местности с негустой растительностью их выкосят очень быстро. Поэтому по мановению офицера, сидевшего в бронемашине, солдаты стали сосредотачиваться ближе к возвышенности, перетекая на фланг Неупокоева.
– Меняй позицию, старшина! – крикнул лейтенант, посылая короткие очереди в мелькавшие на взгорке силуэты.
Васюков, опустошив одну ленту, схватил пулемет и перекатился влево метра на два, вынул пару немецких гранат, изготовился к броску. Примерно в том месте, где он лежал до этого, раздался взрыв. Бойца не посекло осколками, но ударной волной повалило на спину. Старшина, грязно ругаясь и сплевывая чернозем, метнул одну за другой обе гранаты и припал к земле. И вовремя – очередь из станкового пулемета срезала ветки куста, за которым он вскакивал. Два взрыва возле броневика немцев выключили слепящие взор фары и на время заткнули стрелка.
Пока Васюков перезаряжал свой пулемет, Неупокоев сеял смерть и панику в рядах метавшихся фрицев. Через пару минут старшина услышал:
– Пустой, перезарядка.
– Понял, командир.
Васюков пустил пару очередей и побежал еще левее, остановился, присел и снова дал три короткие.
– Командир… уходи к мельнице… занимай там оборону. Я подтяну… подтяну их на себя-я, – заорал старшина, стреляя между словами.
