Раздался долгий стон, повеяло холодом. Казалось, лесной мрак сгустился до такой плотной темноты, что ее можно было пощупать руками. По кронам деревьев и траве прошла дрожь, будто бы самим духам леса стало зябко от появления безобразного существа из другого мира, что, шагнув из сгустка тьмы, скрючилось у ног Грибного Альва.
– Здравствуй, Торгрим, – прошелестел колдун. – Что нового тебе нашептали черви и мокрицы?
Призрак – почти прозрачный, полуразложившийся труп высокого бородача, в сгнившем ухе которого остался торчать обломок клинка, – ответил все тем же длинным стоном. Ратмир с трудом заставил себя не отвернуться, встретившись взглядом с немигающими глазами без век из освежеванного лица.
– Тебя боятся даже после смерти, – в шепоте шамана прозвучала явная насмешка. – но кто бы мог подумать, что сам Торгрим Высокий станет рабом своего раба? – Шаман обнажил мелкие редкие зубы, изобразив улыбку. – Впрочем, ты и при жизни сослужил мне ценную службу. Как знать, достиг бы я высот в своем искусстве, если бы ты не постарался лишить меня всего? После того как неволя свела в могилу моих родителей, я поклялся выжить, чтобы отомстить. Родная мать умерла от тоски, но я продолжил учиться ее делу у другой, великой древней Матери, что ласкала мягкими травами и плакала по мне утренними росами. У этой Матери я нашел приют, когда люди объявили меня изгоем.
Я ушел в лес, чтобы иметь дело лишь с важнейшими явлениями жизни. Чтобы научиться у природы самому главному, познать тайны трав и прочесть секретные письмена камней и деревьев. Чтобы не уподобляться тупым, жестоким и жадным. Чтобы не стать таким, как ты. И я постиг, что тот, кого втоптали в землю, может взять ее великую силу и подняться вновь.
Призрак снова тяжело застонал, не поднимая головы. От его позы, гнилых лохмотьев и испачканного землей мертвого тела веяло такой безысходностью, что Ратмир наконец опустил глаза.
– Сегодня я говорю много слов, – сказал шаман, – но это слова прощания. Ты выполнишь для меня последнее задание, а потом я отпущу тебя. Твой дух будет свободен.
Призрак затрясся и, не поднимая головы, протянул дрожащие руки к своему хозяину.
– Благодари не меня, а его, – сказал Грибной Альв, указывая на Ратмира. – Личный пример – лучшая проповедь.
– Я ничего не… – начал было Ратмир, но шаман остановил его властным движением руки и снова повернулся к слуге:
– Сегодня ты спросишь у Ночных Королей о проклятии этого юноши и слово в слово передашь мне их ответ. А потом ты будешь свободен.
