Но тот лишь улыбнулся.
– Это называется заботой.
– Вот как? А я думала, это любопытство.
Стоун покачал головой:
– Вы упрямы. Унаследовали это от отца. Док много значит для меня, Эмма, – тихо и холодно произнес он. – Так, может, вы все же сможете относиться к нему менее строго?
Эмма хотела пообещать Стоуну, что попытается, но врожденное упрямство не позволило, и она прикусила язык.
Стоун с минуту смотрел на Эмму, но, так и не дождавшись ответа, кивком поблагодарил за запеканку и пошел прочь.
Стоун набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул, что ни на йоту не ослабило его странного, сбивающего с толку влечения к Эмме, а затем передал тарелки с запеканкой доку.
– Спасибо. – Доктор Синклер вошел в дом и направился к холодильнику.
Стоун лично убрал оттуда все кофеиносодержащие напитки, и поэтому знал, что док не найдет там своей любимой пепси.
– Где дети?
– Выглянуло солнце, и они загорают на камнях, – ответил Стоун. – Почему вы ей не сказали?
Док продолжал искать пепси.
– Что не сказал?
Стоун сунул руку в холодильник, достал оттуда бутылку воды и протянул доктору.
– Ну, не знаю. Например то, что вы не забывали о ней, когда она росла. Что могли нанять вместо себя другого врача, но захотели видеть именно ее. И что у вас был не просто сердечный приступ, а инфаркт.
– О… – Доктор Синклер немного отстранился и посмотрел на бутылку воды в руке. – Думаю, она знает.
– В самом деле? Тогда почему она винит вас в отсутствии близких отношений?
– Потому что ее мать, хоть и желала ей добра, была слишком сдержанной. Отчим – еще более сдержанным. В глазах Эммы все мои действия, или отсутствие таковых, уравнивали меня с ними. Эмоционально она воспитала себя сама. И усвоила довольно горький урок – свое сердце нельзя открывать никому.
– Действительно горький урок.
– Да, и я считаю себя ответственным за это. – Покачав головой, доктор Синклер откупорил бутылку и сделал большой глоток. – Мы все знаем, что это я был взрослым, и это я должен был прикладывать больше усилий. Это я должен был забыть о разбитом сердце и бороться за своего ребенка. Так что она права.
– И что теперь?
Доктор покрутил бутылку с водой в руке, словно хотел превратить ее в банку пепси.
– Если она меня попросит, я готов продать клинику.
– Что?
– Да. – Доктор кивнул и вдруг посерьезнел. – Я хотел, чтобы ты услышал это от меня лично.
– Не понимаю.
– Она не останется, Стоун, – мягко произнес доктор Синклер. – И я не могу заставить ее признаться себе в том, что она создана для этого места…
