— Monsieur…
Ему в первый раз пришлось видеть, чтобы посетитель мог выпить целый графинчик коньяку, хотя графинчик был и очень маленький.
— Комбьян? Получи за все! — воскликнул Николай Иванович, выкидывая на стол пятифранковую монету и, рассчитавшись, направился к выходу с Глафирой Семеновной, все еще продолжавшей плевать и говорить:
— И это называется театр! Гадость, мерзость, пошлость! Тьфу!
— Домой теперь, домой! — говорила Глафира Семеновна, выходя с Николаем Ивановичем за ограду выставки. — Меня и так еле ноги носят. Шутка ли, целую ночь в вагоне не спали и сегодня весь день на ногах. Придем домой, спросим самоварчик, заварим чайку, напьемся с булками…
— Найдем ли только самовар-то в гостинице? — выразил сомнение Николай Иванович.
— У французов-то? Это, брат, не немцы. Как же самовару-то не быть! Всемирная выставка… Центр европейской цивилизации. Здесь, я думаю, только птичьего молока нет, а то все есть. Ну, едем, Николай Иванович. Нанимай извозчика. Вот извозчик стоит. Коше!
— Qui, monsieur… — откликнулся извозчик и спросил: — Quelle гuе, monsieur?
Глафира Семеновна открыла рот, хотела что-то сказать, но взглянула на мужа испуганно и спросила:
— Николай Иваныч, где мы остановились-то?
— Как где? В гостинице.
— Да, да… Но в какой улице?
— А мне почем знать? Ты у меня француженка.
— Боже милостивый! Я впопыхах-то и не справилась, в какой мы улице остановились!
— Да что ты! Как же это так?.. — теряясь, проговорил Николай Иванович. — Эдакая дура!
— А ты не дурак? Отчего же ты не справился? Чего же ты зевал?
— Да ведь уж ты взялась… Я на тебя и понадеялся.
— Пентюх… Словно я нянька для него. Рохля, прости господи! Как, по крайней мере, гостиница-то называется, где мы остановились?
— Ах, душечка, да как же мне это знать… Я думал, что ты знаешь. Ведь ты по-французски…
— Что же тут французского — узнать, как называется гостиница? Отчего же ты на вывеску над подъездом не взглянул? Ведь уж прочесть надпись-то мог бы!
— А отчего ты не взглянула?
— Опять! Здравствуйте… Я на него, а он на меня…
— Однако, когда мы приехали в гостиницу, так ведь ты видела, куда мы приехали.
— Что такое видела! Вместе с тобой в карете ехала. Карета была набита подушками, чемоданами… Да и где тут разглядывать! Я рада-радешенька была, что мы хоть комнату-то какую-нибудь нашли. До того ли тут было!
— Ну, вот видишь, видишь. А меня винишь.
— Так ведь ты мужчина, ты должен быть расторопнее.
— Так как же нам быть?!
