Тот поморщился, но все-таки ответил, что можно.
Очевидно, всякая жизнь в этой маленькой гостинице совсем уже кончалась к одиннадцати часам вечера, и постояльцы и прислуга после этого времени спали.
Когда они проходили мимо кровати слуги, тот поднял на своем ложе голову, подобно сфинксу, и произнес:
— La bougie et les allumettes sont près de la porte.
— Что он такое бормочет нам? — спросил жену Николай Иванович.
— Что-то про свечку и про спички, — отвечала та.
Поднявшись по слабоосвещенной лестнице к себе наверх, они действительно нашли на полу около двери медный подсвечник с огарком и груду спичек, зажгли свечку и вошли в свою комнату. Вскоре явилось и вино. Его принес сам хозяин, поставил на стол и наставительно произнес:
— Je dois vous dire, monsieur, qu’à onze heures nous finissons déjà notre travail. Il faut se reposer. Bonsoir, monsieur et madame[23], — раскланялся он и ушел.
— Что он сказал? — опять обратился к жене Николай Иванович.
— Решительно ничего не поняла, — отвечала та.
— Ах, француженка, француженка! Чему только вас в пансионе учили!
— Учили, но не этим словам. И наконец, в пансионе, когда мы переводили что-нибудь с французского, всегда со словарем.
Утром, когда супруги проснулись, первая мысль была о чае.
— Глаша! Как бы чайку-то заварить, — начал Николай Иванович, потягиваясь в постели. — Ведь ни разу еще за границей мы настоящим манером чаю не пили. Не знаю, как у тебя, но у меня просто тоска по чаю. Привык я по десять стаканов в день охолащивать, — и вдруг такое умаление, что ни одного! Сейчас мы позовем коридорного, и растолкуй ты ему, бога ради, чтобы он нам купил бутылку спирту для спиртовой лампы к тагану.
— А вот я сейчас в словаре посмотрю, как спирт по-французски, — сказала Глафира Семеновна, заглянула в книгу и отвечала: — Спирт — эспри… эспри де вен…
Супруги оделись и позвонили слуге, который и явился в своем неизменном колпаке из писчей бумаги и в войлочных туфлях.
— Plait-il, monsieur, — остановился он в выжидательной позе и глупо улыбаясь.
— Пуве ву зашете пур ву эн бутель эспри де вен? — задала ему вопрос Глафира Семеновна.
Тот улыбнулся еще глупее и ответил:
— L’esprit de vin… C’est la boisson russe?.. Oui, madame…[24]
Он побежал вниз и через четверть часа, весь запыхавшийся, вернулся с бутылкой спирту и двумя рюмками на подносе.
— Смотри, Николай Иваныч, он воображает, что этот спирт мы пить будем, — улыбаясь, заметила Глафира Семеновна мужу. — Пуркуа ле вер? Иль не фо на ле вер, — обратилась она к слуге.
