— Продолжайте, — поторопил его председатель.
— Он сказал, — сделал еще одну попытку Мартин Кафлан, но едва слышно, — что, если я встану перед вами, они польются сами. А они — прости Господи — не льются.
Он сел на свое место. Вокруг смеялись и аплодировали.
Все смотрели на Мартина Кафлана с той смесью скептицизма, радости, насмешливого удовольствия, с какой всегда смотрят на поверженных богов. Они забавлялись выставленной напоказ пустотой, сорванной маской, благоразумием, оказавшимся ничем.
Мартин Кафлан был до того взволнован, до того смущен, что не замечал жестокой перемены. К тому времени, как он очнулся, рядом никого не было. Он больше никого не интересовал. Он больше никого не привлекал своим глубокомыслием. Инстинктивно Мартин Кафлан подался в тень и просидел в тени до конца собрания.
Когда он пришел на свое судно, то и команда приветствовала его не так, как раньше. Что-то пробормотав в ответ, он отправился в свою каюту. И оставался там весь вечер.
— Комитет, — сказал он смуглому на другой день, — он — гнилой.
— Так я и думал с самого начала, но не хотел говорить, чтобы не расстраивать вас.
— И невежественный, — добавил Мартин Кафлан.
— И это тоже.
В конце недели появилась еще одна газета. Смуглый, прочитав ее, поглядел на Мартина Кафлана и подошел к нему.
— Послушайте, босс, — сказал он, протягивая руку, — давайте пожмем друг другу руки.
Они обменялись рукопожатием, но боссу было явно не по себе.
— Это была великая речь, — сказал смуглый. — Вы зря теряете тут время.
Мартин Кафлан покраснел, и взгляд его выразил сомнение. Смуглый оставил ему газету.
Мартин Кафлан уселся на бочку и развернул газету. Опять его имя! Он медленно прочитал его. «Мистер Мартин Кафлан, встреченный громкими аплодисментами, и…» — После этого шла целая колонка слов, фраз, речи. С сжимающимся сердцем он дочитал ее до конца. В скобках было много «тише, тише», «аплодисменты», «смех». Когда он закончил читать, встал и пошел на палубу, грудь у него была гордо развернута, а плоские ступни уверенно шагали по деревянному полу.
— Там все правильно, босс?
— Все правильно, правильно до последней буквы, ребята, — ответил Мартин Кафлан, не вступая в объяснения.
— Эй, босс, а как бы нам послушать вас?
— Еще послушаете.
— Значит, послушаем?
— Послушаете, обязательно послушаете.
Он пробежал ладонью по волосам, сверля взглядом пространство, далекое пространство за пределами знакомого пейзажа. Понемногу разогревавшаяся кровь, поднимаясь все выше и выше, красила ему щеки, пока они не стали багровыми, а она продолжала равномерно подниматься, словно кто-то открыл шлюз.
