– Да-да, вы правы. – Метнув на меня яростный взгляд, мама отрывисто спросила: – Ты что-нибудь принесла?
Я положила ребёнка на топчан, начала сматывать с себя тряпьё, под которым был спрятан котелок с похлебкой.
– У нас сейчас будет настоящий праздник, Борух! – Мама забегала по кухне, зазвенела посудой. – Ай-яй-яй, – причитала она, расставляя плошки на маленьком шатком столике, – сегодня брис у вашего правнука, Гутман! Кто мог подумать, что мы доживём до такой жизни. Какое угощение у нас на столе! Моим врагам такое угощение. – Мама внезапно выпрямилась, подняла вверх руки, прищёлкнула пальцами и закружилась на месте.
– Что вы стоите, Борух? – бросила она через плечо чуть запыхавшимся голосом и запела: – Мой сладкий внучек.
Старик смотрел на неё, покачивая в такт головой и криво усмехаясь, словно не разрешая себе распустить губы в улыбке. Неожиданно с силой дёрнул себя за кадык и затянул густым дрожащим басом:
– Ми ше-бей-рах (слова молитвы за исцеление больного).
Мама в ужасе застыла на месте:
– Гутман! Вы понимаете, что поёте? Вы – сумасшедший, Гутман. – Её глаза расширились в ужасе. – У нас, слава Б-гу, все здоровы.
– А мир? Разве мир не болен? – взвизгнул старик и затряс судорожно сжатыми кулаками над своей головой.
В его водянистых глазах, испещрённых красными прожилками, вспыхнул неукротимый гнев:
– Что вы хотите от меня? – он яростно ткнул костлявым пальцем в мамину сторону, – чтобы я вместе с вами плясал и славил Бга? Тогда кто скажет Всевышнему: «Одумайся, пока не поздно! Посмотри, кто заключил с ТОБОЙ сегодня союз! Не смей позорить своим безумием это чистое дитя!» Разве я могу молчать? В этом мальчике течёт моя кровь!
Гутман картаво булькнул горлом и выскочил за дверь. Ребёнок громко заплакал. Я прижала его к себе, опустилась на топчан и, выпростав грудь, сунула сосок во влажный, горячий ротик.
– Что за человек! – горько усмехнулась мама. – Всю жизнь с кем-то воюет, ищет справедливости и сводит счёты. Теперь он взялся за Б-га. – Она поправила пелёнку и тихо проронила: – Не слушай этого старика, мой внучек! Б-г нам дал два костыля в этой жизни – терпение и надежду. – Мама бросила на меня быстрый взгляд и крикнула вне себя: – Молчи, безбожница, молчи!
Откуда она брала силы для жизни? Теперь я много старше её. По возрасту – годится мне в дочери. И если свершится чудо и мы встретимся с ней ТАМ, как ей узнать меня?
– Симэлэ! Симка! – окликну я её. – Мамка моя!
Прошло два месяца. Весна в тот год выдалась переменчивая, капризная. Морозы сменялись оттепелью. То наметало сугробы, то снег оседал, истекая ручьями и маленькими озерцами луж. Мои короткие войлочные ботики не успевали просохнуть за ночь. Я приходила домой продрогшая и обессиленная. Тотчас валилась на топчан.
