— Тебе не о чем волноваться, Бет.
— Мне есть о чем волноваться. Например, о деньгах.
— Ее мокрые глаза смотрят в сторону, избегают моего взгляда. — Мне нужно волноваться о том, что из-за твоего члена я теряю дом. Нужно время подумать, как жить дальше — без тебя. И чтобы ты хоть раз для разнообразия подумал о том, что нужно мне.
Она права. Не знаю, где буду жить я сам, когда вернется Бен, — и потяну ли я на самом деле содержать два дома. Перед глазами на миг возникает картина жизни с Эммой и Гарольдом, и меня пробирает дрожь. Я буду обладателем самой чистой, самой белой и хрустящей смирительной рубашки.
Слышу свой голос: он убеждает Бет, что я по-прежнему буду оплачивать все счета. Извиняюсь и выхожу в туалет. Бет хотела услышать именно это? Она хочет мне верить? Я хочу, чтобы она поверила моим словам?
Я сижу на унитазе и стараюсь не обращать внимания на внутренний голос. Он говорит мне: остановись, парень, ты ведь и сам не уверен. А значит, давая обещания, ты обманываешь.
— Адам заявил, что я перестала хотеть его. Пустой был разговор.
— А ты? И вправду перестала?
Я все время задаю себе этот вопрос.
Сосредоточенно изучив свои ногти, отвечаю:
— Трудно сказать. Мы очень давно женаты. Наступил период, когда мне хотелось только спать. Спать и спать… Не думаю, что я перестала хотеть именно его; тогда мне просто вообще не нужен был секс.
— А ты ему это говорила?
Качаю головой.
— Теперь я понимаю: мне хотелось, чтобы он сам заметил и завел разговор, спросил, как я себя чувствую.
А не я, понимаешь? Вечно все разговоры приходилось начинать мне… — Я поднимаю взгляд. — Это длилось недолго, может, пару месяцев. Мы снова начали спать вместе, как только я сдалась и сделала первый шаг. — Вздох. — Конечно, к этому времени я его потеряла.
— Несколько недель назад мы говорили о твоих страхах, помнишь? — Каролина дует на кофе и меняет тему.
Я киваю.
— Ты говоришь, все проясняется. Так каков твой самый большой страх?
Закрываю глаза. А я вообще смогу жить без Адама?
Что мне нужно: может, простить его и попытаться заново что-то выстроить?.. Ребра стискивает мышечным спазмом. То есть вот он, мой страх.
— Принять его обратно, хотя на самом деле ничего не изменилось и я просто прячу голову в песок.
— Еще? — требует она.
— Провести остаток жизни…
Каролина вопросительно приподнимает брови.
— Что, если я не смогу выбраться из своего тесного мирка? Не смогу впустить в него другого мужчину?
Или, еще хуже, — впущу, и обнаружится, что у меня на лбу стоит печать: «Давай, обмани меня»?
