— Хорошо.
Виталий Михайлович достал из кармана пачку «Парламента» и, щелкнув золотой зажигалкой, прикурил.
— Принеси пепельницу, которая здесь стояла, — попросил он.
Таня бросилась в кухню, открыла створку шкафа и достала пепельницу в виде раскрытой кверху ладони.
— Возьмите, я помыла и убрала, — сказала она, ставя пепельницу на прозрачную столешницу. — Максим же не курит?
— Помыла — хорошо.
Виталий Михайлович стряхнул пепел в протянутую керамическую ладонь.
— Вижу… ты хорошая девочка. За один день берлогу в приличное жилье превратила.
— Еще не все, — торопливо, как будто оправдываясь, сказала Таня. — Вот эту комнату прибрала, кухню… Спальню еще, там мебели мало, а в третьей не знаю, как и приступить… Такой бардак…
— Приберешь, Максимка еще дня три поваляется.
— Так быстро… — растерялась Таня. — Может, еще полежит, ведь инфаркт.
— Нет.
Виталий Михайлович глубоко затянулся и выпустил перед собой облако дыма, скрывшее на секунду его лицо.
— Что — нет? — переспросила она.
— Нет инфаркта. — Он сделал еще одну затяжку и, наклонившись над стеклянным столиком, затушил сигарету. — Ничего путного врачи сказать не могут. — Были спазмы, остановка сердца была. Но вовремя вкололи, что нужно, и все, Максимка на этом свете задержался. Смерть отступила.
Виталий Михайлович встал, подошел к окну и некоторое время стоял, вглядываясь куда-то через стекло.
— Говорят, скоро потеплеет. Пора уж…
— Да, на следующей неделе уже лето, а настоящего тепла так и не было, — подхватила Таня.
— Не было… — повторил он. — Все уже было… Было и прошло, мхом поросло…
Он вернулся на диван, взял ее руку, провел пальцами по внешней стороне ладони, потом крепко сжал ее пальцы. Она попыталась выдернуть руку, но он только ослабил хватку, но не выпустил.
— Сиди и слушай, — сказал он.
Таня покорно опустила голову.
— Нет, смотри в глаза, — сказал он.
— Мне неудобно, — прошептала она.
Он разжал ладонь. Смущение на ее лице сменилось вежливой улыбкой.
— Я тебе работу хочу предложить, — не ответив на ее улыбку, спокойно начал он. — Хорошо оплачиваемую.
На ее лице появилась заинтересованность.
— Нужно с Максимом пожить, — продолжил он.
— Я поживу, — радостно откликнулась она. — Я все приберу, буду стирать, готовить.
— Само собой. Только я о другом. Я хочу, чтоб ты стала его женщиной.
Он смотрел не мигая, а когда она опустила глаза, провел указательным пальцем по ее щеке.
— Как же это? — выдохнула она, ежась.
— Обычно.
Он отвернулся, его рука успокоилась на мягком подлокотнике. Таня облегченно вздохнула.
